Особенно,... 
40 
Франческа видела, как встревожен Крис тем, что происходит с его сыном, и могла лишь догадываться, какой была его супружеская жизнь. Ей и в голову не приходило, что жена Криса окажется наркоманкой. Он казался слишком здравомыслящим, чтобы выбрать себе такую пару. Но жена, очевидно, была его полной противоположностью. Франческу вдруг поразила мысль: почти невозможно угадать, что на самом деле творится в чужой семье. Жизнь Криса до развода явно была кошмаром, и если ему удалось вырваться, то Йен продолжал страдать. Объясняя Франческе, в чем дело, Крис еле удерживался от слез.
— Я пришел поговорить с вами потому, что понятия не имею, сколько Йен пробудет со мной. После больницы его мать отправят в клинику на реабилитацию — конечно, если она согласится. Сейчас-то она твердит, что согласна, но попав туда, может и передумать. Йен вернется к ней лишь после того, как она пройдет тест на наркотики, и докажет, что не употребляет их. Держать себя в руках ей удается месяц, два или три. А может случиться так, что она сразу сведет себя в могилу. Я обещал вам, что Йен будет проводить в доме всего два выходных дня в месяц, но теперь я не смогу сдержать это обещание, мало того, не знаю, сколько сын пробудет со мной. Вот я и решил спросить: хотите ли вы, чтобы я нашел другое жилье? Вы же не рассчитывали постоянно видеть в доме ребенка, поэтому, если вы против, я поищу другое жилье для нас с Йеном. Когда я сюда вселялся, я не думал, что мне понадобится отдельная квартира, но видимо, этого не избежать. Вам решать, Франческа, и если вы не захотите, чтобы мы жили здесь, я вас пойму. Просто скажите, как я должен поступить, и я постараюсь все уладить как можно быстрее. — Он говорил, что готов освободить комнаты, и выглядел при этом таким измученным, что у Франчески от ужаса сжалось сердце.
— Вы шутите? Думаете, я попрошу вас съехать после всего, что случилось с Йеном? Конечно, пусть остается здесь, и вы, разумеется, тоже. Мне и в голову не пришло бы просить вас съехать, этого я вовсе не хочу. Все мы любим Йена, мне тоже хочется помочь ему. Мальчику пришлось очень тяжело, как и вам. Жаль, что вам выпало столько бед. — Она и вправду сочувствовала обоим.
— Мне тоже, — согласился он, во всех подробностях вспоминая, как накануне вечером забирал из больницы перепачканного кровью сына. — Такой жизни никому не пожелаешь, тем более ребенку. Будь у матери Йена сердце или мозги, она отказалась бы от опеки, но она об этом и слышать не желает. Боится, что если об этом узнают ее родители, то перестанут выплачивать ей содержание, потому и не желает отпускать Йена. В остальном ей нет до него дела. Но хуже всего то, что никто и не станет уговаривать ее отказаться от опеки. Завтра я иду на слушание как раз по этому вопросу. Йена временно отдадут мне, но едва его мать оклемается настолько, что сможет разжалобить судью и доказать, что наркотики она больше не употребляет, придется вернуться к прежнему соглашению. Тошно даже думать о том, что придется снова отдать ей Йена. Она срывается уже третий раз, но едва отходит, как мальчика снова возвращают ей. Отец моей бывшей жены очень влиятельный человек. На судей это неизменно действует.
— А чего хочет сам Йен? — тихо спросила Франческа.
— Он боится, что мать умрет, если его не будет рядом. Он спас ее уже во второй раз. Но когда-нибудь просто не успеет, и она умрет у него на глазах, не успев выпустить из рук шприц… — По щекам Криса покатились слезы, Франческа вскочила и порывисто обняла его.
— Хотите, я схожу завтра с вами в суд? В одиночку выдержать такое нелегко…
Крис покачал головой:
— Мне не привыкать. Спасибо, но я не хочу взваливать на вас такую обузу. Это мои проблемы, а не ваши. И все-таки спасибо за предложение… и за дружбу. Хорошо еще, судья разрешил не приводить в суд Йена. Никаких осложнений не предвидится, только решится вопрос о временной опеке, пока мать Йена на реабилитации. Вряд ли ее адвокат найдет что сказать после вчерашнего… — Воспоминания об этом были мучительными не только для Йена, но и для Криса — Франческа видела это по его глазам. Теперь она понимала, почему Крис так ценит одиночество. Очевидно, он слишком серьезно травмирован жизнью с бывшей женой. Крис признался, что сейчас хочет лишь одного: жить тихо и мирно вместе с Йеном. Он уже прошел сквозь ад, и самое страшное, что тот же ад видел Йен. Но Крис понимал: если он попытается навсегда отнять мальчика у матери и добьется своего, Йен всю жизнь будет винить себя за то, что в решающий момент его не оказалось рядом с матерью. Эти воспоминания станут для него кошмаром. Йен с матерью поменялись ролями: опекал он, в роли ребенка выступала она.
40 
