Лёгкий, ненавязчивый романчик 
104 
«Б. любит азартные игры».
Никаких пояснений. Нико сообразит, что и как ему нужно сделать.
Я отправляю эсэмэс, потом откладываю телефон в сторону, закрываю крышку чемодана и защелкиваю замки. Мне необходимо успокоиться, но самые противоречивые мысли продолжают метаться у меня в голове, словно острыми иглами покалывая мозг.
Я собираюсь испортить своей сестре медовый месяц, и это ужасно!
Но я делаю это только потому, что желаю ей добра.
Добра?!
Вот именно.
Ведь если я не вмешаюсь – Лотти забеременеет, и последствия могут быть ужасными. Вдруг они с Беном поймут, что не подходят друг другу, и разбегутся? Что тогда? Что?! Разве в этом случае я НЕ пожалею, что ничего не предприняла? Не стану ли я похожа на тех, кто много лет назад старательно делал вид, будто не замечает готовых вторгнуться на Британские острова германских фашистов?
Бен, конечно, не фашист, и тем не менее…
Но едва ли не больше всего я стыжусь своей идеи с «Телепузиками». Это жестоко. По-настоящему жестоко. Ведь я отлично знаю, что Лотти терпеть не может эту передачу…
Я выкатываю свой чемодан в прихожую и ставлю рядом с чемоданом Ноя. Мой сын спит в своей комнате, обняв Мистера Обезьяна, и дышит спокойно и ровно – я убеждаюсь в этом, когда заглядываю к нему в комнату. Известие о предстоящей поездке Ной воспринял совершенно спокойно и тут же отправился укладывать свой небольшой чемоданчик. Единственный вопрос, который он задал, – это сколько пар трусиков ему взять. Когда-нибудь, думаю я с гордостью, мой сын будет править миром.
Потом я отправляюсь в ванную комнату и наполняю ванну. В воду я добавляю ароматическое средство, купленное в дьюти-фри. Моя ванная битком набита ароматическими солями, шампунями, кондиционерами и прочими косметическими средствами, которые, как я недавно осознала, я покупаю исключительно в аэропортах. Одежду я примеряю перед посадкой в самолет, а плачу́ за нее, когда возвращаюсь. На борт я поднимаюсь с косметическим набором фирмы «Кларанс» в руках, а копченых испанских сосисок и «Пармезана» в вакуумной упаковке у меня скопилось столько, что я могла бы целый год питаться исключительно ими. Ими и, конечно, шоколадом «Тоблерон»…
Тут я задумываюсь. Горячая ванна, шоколадка и бокал вина… А что, это было бы очень неплохо.
После непродолжительной борьбы с собой я отправляюсь на кухню, где в специальном отделении буфета хранятся наши с Ноем вкусняшки: шесть больших треугольных плиток «Тоблерона» и огромная коробка конфет «Ферреро Роше», также купленная в дьюти-фри. Каждую субботу я даю Ною по три конфеты. Кажется, он теперь считает, что их так и продают – по три штуки. Похоже, ему и в голову не приходит, что конфеты можно покупать – и есть – в куда бо́льших количествах.
Что ж, на то они и вкусняшки.
Я как раз отламываю изрядный кусок шоколада, когда мой телефон начинает звонить. Я спешу ответить на вызов, полагая, что это Нико, однако, на дисплее высвечивается имя моей сестры.
Лотти?.. Я настолько потрясена, что роняю шоколад на пол. Сердце громко стучит, большой палец дрожит над телефонной клавиатурой, а глаза – я этого не вижу, но знаю наверняка – воровато бегают по сторонам. Я не хочу отвечать. Просто не могу!.. К счастью, пока я мешкаю, вызов переключается на голосовую почту. Со вздохом облегчения я кладу «Блэкберри» на полку буфета, но он тут же принимается звонить вновь.
Это опять Лотти, я чувствую это. Что ж, придется ответить, потому что в противном случае мне придется самой ей перезванивать, а это может оказаться еще тяжелее.
Я крепко зажмуриваю глаза и, задержав дыхание, вслепую жму на кнопку «Ответить».
– Это ты, Лотти? Мне казалось – раз у тебя медовый месяц, тебе должно быть не до меня, – я с ходу пытаюсь взять легкомысленный, шутливый тон, чтобы сестра ничего не заподозрила. – Или ты вспомнила, что забыла выключить утюг перед отъездом?
– Ф-ли-и-ис?!..
Мне не нужно много времени, чтобы проанализировать развязно-просительную интонацию и неуверенную артикуляцию согласных. Все ясно. Во-первых, моя сестрица здорово пьяна. Еще раз – во-первых, она вот-вот расплачется. Ну и, в-главных, Лотти даже не подозревает, что я замешана в каких-то направленных против нее интригах, иначе откуда бы взялся вопросительный знак в конце?
– Как дела? – интересуюсь я небрежно.
– Слушай, Флисс, я просто не знаю, что делать! – доносится в ответ самый настоящий крик души. – Бен совершенно пьян! В хлам, в дым, в дрова. Как мне его… пртр… протрезвить? Только поскорее! Может, ты знаешь какой-нибудь способ?
104 
