Лёгкий, ненавязчивый романчик 
33 
Некоторое время студенты молчат, потом девушка в кожаном пиджаке нерешительно поднимает руку:
– Не могли бы вы взглянуть на мое резюме и высказать ваше мнение?
– Конечно. Неплохая идея, кстати… У кого еще есть с собой резюме? Быть может, я смогла бы что-то посоветовать…
Поднимается целый лес рук. Пожалуй, я за всю свою жизнь не видела столько рук с безупречным маникюром.
– Ну, давайте по одному, – говорю я.
* * *
На то, чтобы просмотреть резюме трех десятков студентов, у меня уходит без малого два часа. Резюме производят тягостное впечатление (если они были написаны под руководством Деборы, ее следовало бы немедленно уволить). Кроме того, я ответила на множество вопросов, касающихся пенсий, налоговых льгот и законов об индивидуальной предпринимательской деятельности. Это тоже часть моей работы, и я щедро делилась своими познаниями в надежде, что они как-то помогут этим симпатичным ребятам. В процессе разговора я в свою очередь также получила немало любопытных сведений, касающихся некоторых специальных областей, в которых я до сего дня была полной невеждой. В частности, я узнала, как нужно гримировать человека для киносъемки, чтобы на экране он выглядел смертельно раненным, кто из известных актрис, снимающихся сейчас в Лондоне, ведет себя как настоящая стерва, хотя на публике притворяется очень милой, а также как правильно делать «гран жете́» (это балетное па я, правда, так и не сумела исполнить правильно).
Сейчас разговор идет уже обо всем. Бледная девушка с розовыми прядями в волосах вдохновенно рассказывает о том, почему шеллак-маникюр так дорог и как трудно получить прибыль, если открываешь собственный салон. Я внимательно слушаю и стараюсь помочь дельными (как мне кажется) советами, однако мое внимание приковано к другой девушке, которая сидит во втором ряду. За все время она не сказала ни слова. Веки у нее припухли и покраснели, руки нервно теребят мобильник, она то и дело сморкается и вытирает глаза.
Во время моей импровизированной сессии вопросов и ответов у меня тоже был момент, когда мне едва не понадобился платок. Я рассказывала о праве на отпуск и вдруг вспомнила, как сама копила выходные и отгулы, чтобы провести их с Ричардом. Я думала, у нас будет медовый месяц, и даже нашла очень хорошее местечко на Санта-Люсии…
Нет, одергиваю я себя, не надо об этом думать. Это в прошлом, а ты должна жить дальше, двигаться вперед…
Я часто моргаю и снова сосредотачиваюсь на том, что́ рассказывает девушка с розовыми волосами.
– …как вы думаете, может, мне лучше специализироваться на работе с бровями? – спрашивает она, с надеждой глядя на меня. Бедняжка ждет совета, а я… я даже не знаю, с чего это мы вдруг заговорили о бровях. Я как раз собираюсь попросить ее повторить свои основные тезисы для всех присутствующих (это очень полезный прием, он всегда помогает в случае, если ты по какой-то причине утрачиваешь нить разговора), когда девушка во втором ряду громко, в голос, всхлипывает. Этого я уже не могу вынести.
– Эй, – мягко окликаю я ее, – простите… С вами все в порядке?
– Синди недавно рассталась со своим парнем, – объясняет ее соседка, дружески обнимая плачущую девушку за плечи. – Можно… можно ей выйти?
– Конечно, – отвечаю я. – Что за вопрос?!
– А она получит свой балл? – с беспокойством осведомляется другая девушка. – Синди уже пропустила один курс, и…
– Это все он виноват! – сердито заявляет первая подруга, и несколько девушек согласно кивают. «Негодяй!» – доносится до меня с разных сторон. «Мерзавец! Он даже не умеет правильно сделать «глаза с поволокой»!»
– Мы были вместе два года, – Синди снова всхлипывает. – Целых два года! Я делала для него все курсовые, а недавно он вдруг заявляет: он, типа, должен сосредоточиться на своей карьере. А я-то думала – он хочет быть со мно-о-ой…
Она начинает плакать по-настоящему, а я чувствую, что еще немного – и я зарыдаю вместе с ней. Еще бы, ведь я испытываю ту же самую боль. Я знаю, каково ей сейчас.
– Разумеется, вы получите ваш балл, – говорю я как можно мягче. – Больше того, я особо отмечу то обстоятельство, что вы все-таки пришли на нашу встречу, несмотря на подавленное эмоциональное состояние.
– Правда?.. – Синди улыбается сквозь слезы. – Честное слово?
– Ну конечно, – киваю я. – И знаете что?.. Мне бы хотелось сказать вам пару слов, если вы позволите…
Я вдруг испытываю невероятно сильное желание побеседовать с этими наполовину детьми, так сказать, «за жизнь», не по теме. Я хочу передать им частицу универсальной истины, которая не имеет никакого отношения к пенсионному обеспечению, налогам и прочей ерунде. Я собираюсь поговорить с ними о любви. Или об отсутствии таковой. О том, похожем на ад, месте, в котором, по воле обстоятельств, очутились Синди и я, и в котором может оказаться любая или любой из присутствующих, если, конечно, он не бесчувственный чурбан. Правда, это не совсем моя компетенция, но Синди необходимо знать…
33 
