с удовольствием перечитала 
22 
— Словом, мы совсем тебя разочаровали, — закончил за нее босс.
— Не понимаю. Когда меня направляли сюда, то уверяли, что стажировка будет на редкость полезной и насыщенной. Море информации, уйма контактов, практические знания и опыт, пригодный для дальнейшей работы в сфере книгоиздания. Вместо этого меня используют в качестве секретаря. Боже, если бы я устроилась на работу в любую из захудалых газетенок Нью-Йорка, там я выполняла бы примерно такие же функции, но платили бы мне за это больше, чем вы!
— Ты еще и этим недовольна? Стажеры не могут получать много, Брауни.
— Но хотя бы опыт они должны получать. Вы же отказываете мне и в этом. Какой смысл был улетать из Америки в Англию, чтобы оказаться в роли девочки на побегушках?
— Когда тот, кто замолвил за тебя словечко… то есть договорился о твоей стажировке, позвонил в издательство, мне просто было неудобно отказать ему, — сквозь зубы процедил босс. — Вы, американские выскочки, думаете, будто все обязаны с вами носиться? Скажи спасибо, что тебя пустили в издательство. Не можешь учиться самостоятельно — признай это и больше не докучай мне.
— Я не могу учиться? Учиться можно, если предоставляется хоть какая-то информация. Вашим же сотрудникам, похоже, совсем не до меня.
— Хоть в чем-то ты не ошиблась. Моим сотрудникам действительно не до тебя. У нас идет запуск сразу нескольких новых серий, пойми. На носу книжная ярмарка во Франкфурте. Если сотрудники начнут разжевывать все для тебя, раскладывать информацию по полочкам, наставлять и поучать, у них не будет времени делать их собственную работу.
— Но ведь я могу им помочь! Действительно, могу! Просто для этого нужно уделить мне немного времени. Поверьте, я быстро учусь, и…
— Брауни, давай договоримся так. Ты не будешь больше утомлять меня подобными разговорами. Не станешь лезть к сотрудникам с просьбами о полноценном обучении. А я не буду давать тебе плохих рекомендаций по завершении стажировки.
Клер вытаращилась на него:
— Это что, угроза, сэр?
— Нет, зачем же. Я просто хочу, чтобы ты реально смотрела на вещи.
— Но я не хочу больше приносить кофе, распределять факсы и набирать срочные документы. Это не мои обязанности!
— Других у тебя не будет. Или делай, что говорят, или вали обратно на Манхэттэн, но никаких бумажек о прохождении практики я тебе не дам.
— Боюсь, я вынуждена буду рассказать о вашем поведении…
Клер была грубо прервана:
— Если ты скажешь хоть слово относительно того, как в действительности прошла твоя практика, я найду, что рассказать о тебе и твоем поведении.
— А что не так с моим поведением?
— Всегда можно что-нибудь придумать. Попытка передачи информации конкурентам. За деньги, естественно. Попытка домогательства к коллегам. Женатым, между прочим. Мало ли что можно придумать при наличии ничем не сковываемой фантазии?
— Но я ни к кому не приставала! — Клер покраснела. — И не вела себя аморально!
— Само собой, — согласился собеседник. — Но это еще надо доказать. Пока отмоешься, пройдет немало времени. А слухи, пущенные в издательских кругах умелой рукой, разойдутся, как круги по воде. И ты, милая моя Клер, умница и красавица, будешь вынуждена устроиться на работу в ту самую, как ты говоришь, паршивую газетенку. Быть на посылках и приносить кофе.
Клер поднялась. Битва была проиграна. Уже выходя из кабинета, девушка вдруг обернулась:
— Скажите, откуда такая ненависть? Я ведь не напрашивалась к вам в компанию. Я всего лишь воспользовалась возможностью попасть к вам на стажировку, о чем с вами и договорился предварительно наш общий знакомый. Неужели я так помешала рабочему процессу? Или вам настолько жаль уделить мне немного внимания? Я ведь могла оказаться полезной. Это было бы выгодно обеим сторонам…
Лицо босса передернула легкая, но кривая усмешка:
— Клер, считай, что ты просто оказалась в неподходящее время в совсем неподходящем для тебя месте. Или, может, прибегнем к помощи расизма? Я не люблю выскочек из Америки, кем бы они не были рекомендованы… А ты — именно выскочка, Клер Брауни. Даже твой внешний вид кричит об этом…
* * *
— Алло.
— Привет, Клер.
— Привет.
— Что ты делаешь?
— Ничего особенного. Сижу, грущу, размышляю.
— Ну, думаю, грустить не стоит. Разве случилось что-то непоправимое?
— Непоправимое, наверное, нет. Просто прикидываю, что мне делать дальше. Может, имеет смысл вернуться в Америку.
22 
