49 
Он поцеловал ее.
Сначала нежно, а потом, когда Мариетта в изумлении затаила дыхание, его губы стали более властными.
Маркиз так крепко прижимал ее к себе, что она едва могла дышать.
Это было самое прекрасное мгновение в ее жизни!
Маркиз продолжал ее целовать.
Мариетте показалось, что звезды осыпались с неба и сияли теперь в ее груди.
Свет, которого она просила у Господа, чтобы исцелить маркиза, теперь окутывал их обоих.
Он целовал ее снова и снова.
Только подняв голову, Жан-Пьер увидел при свете единственной свечи, что Мариетта смотрит ему в лицо.
В глазах и во всем облике девушки было сияние, которого он не видел в ней прежде.
— Как смеет эта свинья тебя оскорблять! — воскликнул маркиз.
— Мне было… так страшно, — пробормотала Мариетта.
— И ты пришла ко мне, — отозвался маркиз. — Ты знала, что я смогу тебя защитить.
— Я не знала, — не слыша его, сказала Мариетта дрожащим голосом, не похожим на ее собственный, — что… поцелуй может быть таким… прекрасным. Я думала, что будет… но это гораздо… больше.
— Я люблю тебя, — страстно прошептал маркиз. — Я безумно люблю тебя с того самого момента, как впервые увидел. Но я боялся, что отпугну тебя, если скажу об этом.
— А я люблю… тебя, — прошептала Мариетта. — Я не знала, что такое любовь, но когда я лечила тебя… у меня было чувство, как будто ты… часть меня самой.
— Так и есть, и вместе мы — одно целое. О, моя милая, я нашел тебя! Я никогда не думал, что найду в этом мире женщину, подобную тебе. Ты — ангел, посланный мне с небес!
Маркиз не стал дожидаться ответа и вновь начал ее целовать.
Теперь он целовал ее неистово, жадно, как будто боялся потерять.
Мариетте казалось, что все ее тело тает и сливается с его телом.
Это было блаженство, которого она не могла себе даже представить.
— Я… люблю тебя, — снова прошептала она. — Я люблю тебя, люблю, люблю! И нет других слов рассказать тебе, что я чувствую.
— Я не хочу, чтобы ты говорила об этом иначе, — сказал маркиз, — вот только, дорогая моя, случай с графом не должен повториться.
К этому времени Мариетта успела забыть о графе, и сейчас по ее телу пробежала легкая дрожь.
— Ты не… позволишь ему… ко мне приближаться?
— Неужели ты думаешь, что позволю? — ответил маркиз. — Моя любимая, чем скорее мы поженимся, тем лучше. Потому что я знаю, это повторится вновь, и не один, а много раз, ибо каждый мужчина, увидев тебя, подумает, что ты прекраснее всех, кого он видел раньше, и попытается забрать тебя у меня.
— Никто никогда этого не сделает, — с жаром ответила Мариетта.
— Я хочу быть в этом уверен, — заявил маркиз, — сделав так, чтобы ты была со мной каждый день и каждую ночь до скончания века.
— Я знаю, отец Бернар нас повенчает, — прошептала Мариетта, — если ты его попросишь.
— Я пойду к нему рано утром, и завтра же вечером мы поженимся. Я не хочу ждать ни дня, я так боюсь потерять тебя!
— Ты никогда меня не потеряешь, — ответила Мариетта. — Но я даже не могла предположить, что… ты меня любишь. Я так боялась, что, когда всё приведут в порядок, ты захочешь… жениться.
— Именно это я и хочу сделать, — ответил маркиз. — Я еще никогда — и это правда, моя милая — не хотел ни на ком жениться, пока не увидел тебя. В тот миг я как будто прочел это над твоей головой. Сам того не зная, я всю жизнь искал именно тебя.
— Ты действительно так подумал? — спросила Мариетта. — Когда я увидела, как ты спускаешься по лестнице, ты был… таким красивым и гордым, и я решила, что больше не нужно ухаживать за тобой и лечить тебя. А тебе станет… скучно со мной.
— Мне предстоит научить тебя многим вещам, моя драгоценная. Я знаю, как ты чиста и невинна, и это будет самым волнующим приключением в моей жизни.
Его голос звучал очень низко.
Жан-Пьер вновь поцеловал Мариетту, но почти благоговейно, как будто она была чем-то драгоценным, что он боялся испортить.
Спустя какое-то время Мариетта зашевелилась в его объятиях.
— Тебе нужно ложиться спать, — нежно сказала она. — Ты должен помнить, что перенес болезнь, а я должна продолжать о тебе заботиться.
Маркиз тихо засмеялся.
— А я-то думал, моя золотая, что сейчас я о тебе забочусь!
— Это так и есть, — сказала Мариетта.
Потом она вздрогнула.
— Я не могу вернуться к себе в комнату — вдруг он еще там.
49 
