111 
Дойдя до середины, решил Добрынин отойти чуть в сторону, к одиноко сидевшему рыбаку. Захотелось на выловленную рыбку посмотреть — любопытство разобрало, ведь не видел он никогда так много людей на льду.
До этого парня в ватнике и ушанке, державшего в рукавицах маленькую удочку, было метров десять. Добрынин сошел с подтаявшей ледяной тропинки, сделал несколько шагов и вдруг почувствовал, как заколыхалось что-то под ногами. Остановился, испуганно вокруг посмотрел. Увидел, что и парень встрепенулся и поднялся со своего стульчика-ящика.
И тут услышал Добрынин тяжелый треск, и на его глазах часть ледяного покрова реки, что под парнем была, как бы осела, а потом парень этот, потеряв равновесие, развел руки в стороны, удочку выронил и вместе с краем льдины пошел под лед. Погружался он медленно, и на его лице было больше удивления, чем страха. Когда уже из полыньи виднелись только его руки и голова в шапке-ушанке, над льдом прозвучал дикий, полный ужаса крик, и сидевшие недалеко рыбаки вскочили на ноги.
Добрынин, сперва ощутивший некую оцепенелость, быстро сбросил на лед вещмешок и пальто и стал потихоньку маленькими шажками приближаться к полынье. Потом лег и пополз.
Парень все еще бултыхался и кричал, но крик его был негромким и бессвязным.
— Держись! — крикнул ему Добрынин, подползая к краю и протягивая вперед руку. — Сюда плыви, слышишь!
Казалось, парень пришел немного в себя. Он кивнул народному контролеру и стал толкать свое тяжелое в промокшей одежде тело туда, куда звала его спасительная рука. Но множество ледяной крошки, плававшей в полынье, мешало парню, и он, казалось, перестал бороться за свою жизнь.
— Давай сюда, слышишь! —заорал на него Добрынин, лежавший грудью на самом краю льда. — Мать твою, слышишь ты или нет!
Окрик подействовал, и парень снова рванулся к народному контролеру, схватился за его руку, но не удержал. Выпустил. Снова рванулся.
Теперь он уже крепко повис на руке Добрынина, и народный контролер стал медленно отползать назад, чтобы осторожно вытащить рыбака. Но край льда крошился, как только парень хватался за него руками, чтобы вытолкнуться из воды.
— Боком, боком давай! — говорил Добрынин. — Попробуй ногу закинуть сначала.
С ногой получилось, и уже через несколько минут парень выбрался на лед, синий от холода, дрожащий.
— Давай, отползай туда, к пальто! — показал ему уставший уже Добрынин.
И сам тоже стал отползать подальше от края льдины.
Наконец оба они оказались у лежавших на льду вещмешка и темно-зеленого пальто.
Сам Добрынин уже чувствовал дрожь в теле, чувствовал холод. Но, схватив пальто одной рукой, пододвинул его к парню.
— Набрось, слышишь! — сказал ему.
Парень набросил.
И вдруг над ними раздался металлический свист, и что-то острое и горячее вошло в грудь Добрынина. В глазах у него вдруг возник туман, потом все потемнело. Он дрожащей рукой схватился за грудь и ощутил на ладони липкость крови.
— Господи… — прошептали землянисто-синие губы.
— Что с вами? — прозвучал из темноты дрожащий голос парня.
«Неужели нашла! — обрадованно думала пуля, запыхавшаяся, чувствующая вокруг себя замедлившееся течение теплой крови. —Нашла! Наконец-то герой!..» — Что с вами? — спрашивал из холодной темноты спасенный Добрыниным парень.
Потом его же голос, набравшись силы, закричал: «На помощь! Сюда!» Рука Добрынина поднялась, словно о чем-то просила. Потом снова упала. Он лежал на снегу, запрокинув голову, но неба не видел.
Парень стал суетиться. Подполз, поднял народного контролера и положил его голову на свои мокрые продрогшие колени.
— Слушай… Там в вещмешке… четвертая книга «Рассказов про Ленина»… Я хотел дочитать… один только рассказ остался… чтобы уже дочитать и умереть… Прочитай, а?..
А люди уже бежали к этому месту, бежали рыбаки, оставив свои удочки и проруби. Спешили.
Парень дотянулся до вещмешка, вытащил книги, нашел четвертую книжку «Рассказов про Ленина».
— Да он же в крови! — крикнул первый добежавший до них рыбак. — Надо милицию и скорую вызвать. Слышите! — он обернулся к другим приближавшимся. — Кто-нибудь пусть на набережную бежит, к телефону. «Скорую» . и милицию!
Кто-то побежал.
Парень замерзшими пальцами переворачивал страницы книги и никак не мог с ними совладать. Пальцы не чувствовали страниц, словно и не его это были пальцы.
— Нашел? — слабым шепотом спросил Добрынин. В груди у него было горячо до боли, но он из последних сил сдерживал стон.
111 
