17 
Побрившись и одевшись аккуратно, Добрынин вышел на улицу и стал медленно прогуливаться вперед и назад, стараясь не отходить далеко.
На улице было сухо и даже солнечно. Листья уже пожелтели и частично опали.
Добрынин рукой проверил, хорошо ли завязан галстук. Он только недавно научился его завязывать и теперь каждый раз нервничал, проверяя на ощупь аккуратность узла. Если б не Лимонов, директор спиртозавода, не купил бы он ни галстука, ни этого темно-синего костюма. Но Лимонов вызвал его как-то и сказал: «Ты, Павел, так часто выступаешь, ну там перед детьми… и работа у тебя ответственная, а одеваешься, как при военном коммунизме».
Денег у Добрынина к тому времени накопилось много, вот он взял и купил костюм, когда поезд-универмаг снова приехал в город на пару дней.
Провел рукой по щекам, проверяя их выбритость. Кожа на щеках была гладкой, но дрябловатой. Добрынин горестно подумал о своем возрасте, но уже через мгновение шикнул на себя мысленно: «Что я, баба что ли, чтоб о возрасте думать?» Гулял он под своим домом долго, аж пока около полудня не показался на пустой улице военный «газик».
Что-то екнуло в сердце у народного контролера. Что-то подсказало ему, что это Таня Селиванова едет.
Остановился он, подождал. И действительно, через минуту из «газика» выскочил молоденький офицер и подал руку сидевшей там женщине. Добрынин сразу узнал ее. Она почти не изменилась: те же короткие рыжие волосы, та же сильная спортивная фигура.
Одета Таня была в зеленое пальто. Увидев Добрынина, она сразу подошла, радостно пожала ему руку.
— Здравствуйте, товарищ Добрынин, — сказала она. Молодой офицер тоже подошел к Павлу.
— Ну вот, — сказал он улыбаясь. — Доставил в целости и сохранности, как полковник Соколов приказал. Добрынин посмотрел на юношу.
— Передайте привет полковнику Соколову, привет и большое спасибо за помощь! — сказал Добрынин. — Замечательный он человек, вы на него равняйтесь, товарищ офицер!
Офицер кивнул, потом отдал честь и пошел к машине.
— Ой! — Таня всплеснула руками. — А вещи! И побежала следом за офицером. Вернулась с добротным фанерным чемоданом, обшитым брезентом.
— Ну, пойдемте пока ко мне, отдохнете с дороги! — пригласил ее к парадному Добрынин.
Некоторое время спустя они вдвоем подходили к Краснореченской средней школе. Остановились перед центральным входом.
Там, слева от дверей под вывеской школы висела еще одна красная табличка под стеклом: «Музей Дмитрия Ваплахова».
Остановившись перед этой табличкой, Таня Селиванова постояла минутку молча, склонив голову.
Сначала зашла к директору школы, товарищу Зимовцу. Товарищ Зимовец, а звали его Алексей Алексеевич, имел очень сонный вид.
— Извините, — сказал он. — Я не ожидал вас… Пришлось здесь заночевать вчера. Очень много работы. Да вы садитесь!
— Спасибо, — чуть стеснительно произнесла Таня. — Нам бы музей посмотреть… Я здесь первый раз…
Добрынин подошел к Зимовцу и что-то прошептал ему на ухо.
Директор изменился в лице и посмотрел на Таню с большим уважением.
— Вот, возьмите ключ, посмотрите, а потом здесь чаю выпьем. Я пока уберу немного… — и он показал рукой на заваленный бумагами стол.
Музей располагался на первом этаже в большой комнате рядом со школьной столовой.
Добрынин открыл двери, и они зашли внутрь. Таня сделала два шага, остановилась и осмотрелась. Добрынин остановился за ее спиной, не желая ее беспокоить и отвлекать от возможных мыслей.
На стенах висели десятки фотографий и документов. Отдельно в дальнем левом углу под стеклом лежала одежда и личные вещи Дмитрия. В дальнем правом углу стояла его кровать.
Таня медленно прошла вдоль ряда фотографий. Добрынин следовал за ней.
На фотографиях была запечатлена история спиртозавода, портреты ударников, в том числе Дмитрия и самого Добрынина. Там же была фотография спасенного мальчика.
Подошли к личным вещам Ваплахова.
— Вот этот пиджак и кепку он купил в Сарске с первой зарплаты, — сказал Добрынин. Таня обернулась и кивнула.
— Вы ведь его давно знали, — сказала она.
— Да, — ответил Добрынин. — Мы с ним на Севере подружились. Он мне там жизнь спас… Сейчас юнкоры школы его биографию пишут. Говорят, что потом ее в газетах напечатают.
Таня кивнула.
Подошла к кровати.
— Он на ней спал? — тихо, почти не шевеля губами, спросила Таня.
— Да, — сказал Добрынин.
17 
