8 
Напиши о своем труде больше. С уважением, самый близкий друг Дмитрия
Павел Добрынин».
После этого письма народный контролер написал еще одно короткое. В Сарск, майору Соколову. Он просил майора помочь Тане Селивановой приехать в Балабинск18. Написал и о смерти Ваплахова, и о том, как ему теперь здесь одному живется. Но письмо все равно получилось очень коротким, и подумал тогда Добрынин, что в коротком письме всегда меньше уважения и любви, чем в длинном. Однако ничего добавлять не стал и по дороге на завод отправил оба письма.
Через неделю пришел ответ из Сарска от Соколова. Ответ был еще короче, чем письмо Добрынина:
«Дорогой Павел!
Про смерть товарища Ваплахова я знаю. Выражаю соболезнования.
Держись! Тане Селивановой попробую помочь. Жму руку, полковник Соколов».
«Вот как! — подумал, прочитав письмо, народный контролер. — Полковник, а я его в письме майором назвал. Хорошо, что не обиделся!» А жара продолжалась, и продолжал Добрынин по вечерам поливать бедные чахленькие березки, посаженные на могиле друга. И каждый раз видел он все новые и новые букеты цветов. И радовался этому — значит, не забывали люди Дмитрия, не забывали краснореченцы своего героя. И березки благодаря заботе народного контролера потихоньку-помаленьку стали расти, новые листочки проклевывались из свежих почек.
Лето близилось к концу, но жара не спадала.
Глава 6
Прошло два месяца, а Марка все не освобождали. Он давно уже сдал книги в библиотеку, а новые не брал, боясь, что не успеет их прочитать. Однако время шло, и все продолжалось по-старому. По-прежнему почти каждый день Юрец приводил кого-нибудь из друзей послушать попугая. По-прежнему друзья оставляли в уплату всякие съедобные мелочи, но только теперь Юрец отрезал себе большую часть «гонораров», а иногда и полностью забирал принесенное.
Кузьма за два месяца освоил еще десятка два зэковских стихов, а Марк начинал их понимать и, естественно, стал понимать зэковские разговоры между собой. После этого его время от времени посещала неизвестно когда и где услышанная фраза: «У каждого человека столько культур, сколько языков он знает». Фраза звучала странно, но смысл ее был понятен.
И вот как-то утром после завтрака в камеру зашел знакомый надзиратель, любивший поделиться с Марком мыслями о только что прочитанных книгах. Вот и в этот раз Марк ожидал от надзирателя устной рецензии на новый роман украинского писателя Вадима Собко «Залог мира». Но надзиратель был хмур и, видимо, в мыслях своих был в это утро далек от литературы.
— Забирают тебя, Маркуша, — сказал он упавшим голосом. — Мне только что сказали. Я хотел вступиться, но чуть не получил…
Мурашки пробежали по спине артиста.
— Куда забирают? — испуганно спросил Марк.
— На свободу… — с трудом выдавил из себя надзиратель.
— На свободу? — полушепотом повторил Марк, не понимая причину такого мрачного настроения своего надзирателя. — Это же хорошо…
— Хорошо? — теперь уже полушепотом повторил с недоумением надзиратель. — Тебе хорошо… а я с кем останусь?..
Испуг Уже прошел, и к Марку вернулась светлая вера в скорое светлое будущее.
Надзиратель тем временем вытащил из кармана гимнастерки бумажку и протянул ее Марку.
— Что это? Твой адрес? — спросил Марк, разворачивая маленький четырехугольничек.
— Адрес тюрьмы, — ответил надзиратель. — Если снова возьмут, попроси, чтобы тебя снова сюда прислали… Начальник говорил, что у тебя друзья в ЦК, неужто не устроят?..
Марк пообещал.
— Ну ладно, — тяжело вздохнул надзиратель. — Собирай вещи и жди.
Надзиратель ушел. Марк осмотрелся.
— Какие вещи? — спросил он сам себя, заглядывая под нары.
Все вещи, находившиеся в камере, принадлежали тюрьме, и Марк не хотел брать чужого.
Кузьма с интересом наблюдал за хозяином, расхаживавшим по камере широкими шагами свободного человека.
Наконец дверь снова открылась. В проеме стояли двое надзирателей и начальник тюрьмы Крученый.
— Вы готовы? — спросил начальник тюрьмы.
— Да, — ответил Марк, поправляя на носу очки с толстыми стеклами.
— Тогда пойдемте!
Марк взял клетку с Кузьмой и подошел к двери.
— Птицу оставьте! — строго проговорил Крученый.
— Как? — вырвалось у Марка. — Как оставить? Где?
— Здесь оставьте, — спокойно продолжал начальник тюрьмы. — Амнистия распространяется только на вас. По состоянию здоровья. Птица на здоровье не жаловалась и, значит, остается досиживать срок.
8 
