7 
Вада вздохнула:
— Ты права, мама. Я все это ненавижу.
— Тогда поверь, что тот жизненный путь, который для тебя определил твой отец, — единственно верный. А я лишь исполняю его волю.
Эти слова как будто тронули Валу. Она опустилась на колени перед сидевшей на диване матерью и, наклонившись к ней, поцеловала:
— Я люблю тебя, мама! И сделаю все, как ты скажешь; я поеду в Европу и встречусь с герцогом.
— Ты выйдешь за него замуж, Вада! — тихо сказала миссис Хольц.
— Я подумаю, — пообещала Вада. Миссис Хольц с неожиданной нежностью прикоснулась рукой к щеке дочери.
— Ты очень хорошенькая, дитя мое! Представляю, с каким удовольствием со временем я буду вспоминать тебя на официальной церемонии в день открытия парламента, когда в Букингемском дворце обычно дают бал: там тебя представят ко двору и королеве Виктории, и твои волосы украсят три белых пера принца Уэльского.
— Все это звучит очень торжественно, — сказала Вада, — но когда, с тремя белыми перьями, я буду уезжать в карете из Букингемского дворца и рядом со мной окажется мой муж, сверкающий регалиями, о чем мне с ним беседовать?
— Ну право же, Вада, — стала выговаривать дочери миссис Хольц, — такого рода вопросами ты все только осложняешь.
— Но такие вопросы тоже требуют иногда ответа, не так ли?
— Ты найдешь в Англии столько для себя интересного, — с увлечением, оживленно произнесла миссис Хольц, — это даст тебе массу тем для разговора.
— И все они, кроме одной, будут соответствовать обстановке и случаю.
— Кроме какой? — поинтересовалась миссис Хольц.
— Любви! — ответила Вада. — Согласись, мама, что на это просто так язык не повернется.
В возникшей тишине миссис Хольц нежно потрепала щечку дочери.
— Ты говоришь вздор, дорогая, — произнесла она. — Обещай мне, что поедешь в Англию. Сейчас я тебя прошу только об этом. Все остальное образуется и встанет на место, когда ты приедешь в Лондон. Помнишь, как на рисунке-ребусе: соединяя отдельные фрагменты, получаешь единое целое. А теперь иди и отбери вещи, которые хочешь взять с собой. Только не слишком много! Помни, в Париже тебя ждут приятно волнующие покупки в шикарных магазинах!
— Я не забыла о Париже, — ответила Вала.
Последнее слово она проговорила еле слышно, поскольку дверь открылась и в комнату вошла Джесси в сопровождении слуги, толкавшего перед собой кресло-каталку.
Вместе они осторожно приподняли миссис Хольц с дивана, усадили в коляску, и слуга повез ее через комнату и дальше по широкому коридору, ведущему в спальню, расположенную на том же этаже.
Дом семьи Хольц, большой, уродливый, возведенный из коричневого камня, был одним из самых массивных зданий Нью-Йорка того времени. Вада всегда считала, что этот дом стал слишком велик для их с матерью потребностей после смерти ее отца.
Он умер два года назад, и после однолетнего траура, проведенного в разных поместьях, разбросанных по всей Америке, они приехали в Нью-Йорк всего на два-три месяца, чтобы купить новые туалеты и представить Ваду кое-кому из друзей ее матери.
Девушку удивляло, что ей не позволяют посещать балы. Она была всего на нескольких вечеринках в немногочисленной компании своих друзей.
Всегда, сколько она помнила, для молодежи устраивали балы и вечера, но для нее, даже когда ей исполнилось пятнадцать, в семье существовали самые строгие правила; ей всюду сопутствовала компаньонка, и то, что разрешалось другим девочкам ее возраста, Ваде было запрещено.
Если она танцевала с молодыми людьми, после танца ее немедленно подводили к матери или к той, кто ее сопровождал.
Ей не разрешалось бывать ни на каких пикниках и даже кататься с подругами на лошадях без сопровождения взрослых. С Вадой почти всегда ездила ее мать.
К ним домой часто приглашали друзей Вады, но ее редко оставляли с ними наедине, даже ненадолго. Кажется, к девичьим секретам в их доме относились с неодобрением.
Правда, все это ее не очень волновало, потому что существовало многое другое, чем можно было себя занять. Она любила читать, ездить верхом и не проходило дня, чтобы не отправлялась кататься на лошадях, конечно, вместе с грумом или взрослым спутником, которого выбирала для нее мать.
Когда Вада появлялась верхом на лошади чистейшей породы, от девушки нельзя было отвести глаза. Это было изумительное зрелище!
Вада хорошо играла на фортепиано, и отец приглашал к ней лучших музыкантов, которые развивали ее способности.
7 
