Особенно,... 
43 
– Не хочу ничего слышать. Тебе ведь нужно где-нибудь жить, пока ты здесь.
Он снова вел себя как незнакомец, вежливый, учтивый, но тем не менее незнакомец. Перелет в Неаполь прошел в тишине, и Валентина убедилась, что между ними действительно что-то изменилось, но что именно – она сказать не могла. Ночью Джио был нежным и страстным любовником, но утром все было по-другому. У женщины появилось ощущение, что она ступила в зыбучие пески. Этот незнакомый мужчина не был тем Джио, который несколько часов назад овладевал ею.
– Сегодня вечером я должен быть в Сиракузах. Но завтра вернусь – до начала операции.
Валентина скрестила руки на груди, чтобы не потянуться к Джио – хотя ей страстно хотелось прикоснуться к нему. Попросить его объяснить это внезапное охлаждение. Между ними словно разверзлась пропасть.
Она, подражая его вежливому, но холодному тону, заметила:
– Тебе не обязательно приезжать завтра, если ты занят.
– Я все-таки приеду, – отрывисто бросил Джио. Он указал на водителя, стоящего рядом с машиной. – Дарио отвезет тебя в отель. Он будет под рукой, если тебе понадобится куда-нибудь поехать. Пока ты в Неаполе, он в твоем распоряжении.
– Джио, – беспомощно начала Валентина, но, увидев его замкнутое лицо, отступила. – Хорошо.
– До завтра, – сказал он.
Джио направился к машине, стоявшей на парковке возле клиники. Когда он уехал, у Валентины возникло чувство, будто что-то важное проскользнуло у нее сквозь пальцы.
Меньше чем через час Джио, сидя в салоне своей маленькой «сессны», смотрел на яркие огни Неаполя, казавшиеся с высоты маленькими точками.
Уходя из клиники, он был вынужден выдержать с собой настоящую битву – так ему хотелось прижать Валентину к себе, зарыться лицом в ее волосы, почувствовать, как ее тело повторяет изгибы его тела.
Он провел с ней двадцать четыре часа, но ему все было мало. Джио начал опасаться, что никогда не насытится ею.
Когда она потребовала показать то место, где умер Марио, он понял, что их непродолжительный роман подошел к концу. Оставив ее у лабиринта, он был готов к тому, что после этого Валентина немедленно уедет.
Однако она осталась. Но это почему-то не вызвало у него восторга. Валентина сказала: «Я хочу тебя» – и он подумал об их отношениях. По правде говоря, то, что между ними происходило, и отношениями-то назвать нельзя. Но, похоже, она больше не питала к нему ненависти. Их связывала только страсть и ничего более.
Джио попросил у стюардессы бренди. Он одним глотком осушил бокал и моргнул, когда жидкость обожгла ему горло. Он ошибался, предполагая, что между ним и Валентиной может быть что-то кроме страсти. Но скоро она утихнет, и их пути разойдутся. Хуже того, Валентина, вероятно, начнет испытывать жалость к нему – он увидел ее проблеск, когда она спросила, почему дом находится в таком плачевном состоянии.
Это будет хуже всего – жалость Валентины. Джио не мог этого вынести. А ведь он убедил себя, что не подвластен чувствам. Не испытывать ничего его научили родители. Единственным человеком, которого Джио позволил себе любить, был Марио, но вместе с другом умерли все эмоции. Так, по крайней мере, он считал. Сейчас же ему хотелось, чтобы Валентина любила его так же, как он ее.
Эта мысль повергла его в шок. Неужели он любит Валентину? Нет, этого не может быть. Джио яростно тряхнул головой, но внутренний голос шепнул ему: да, он не утратил способности любить и полюбил Валентину. Она же никогда не ответит на его чувство. Как же он справится без нее? Как будет жить без нее?..
– Я еще жив.
– Да, папа, конечно, ты жив. – Валентина улыбнулась, чувствуя, как слезы текут у нее из глаз.
Она почувствовала руку матери на своем плече. Кажется, операция прошла успешно.
Валентина была вынуждена признаться себе, что слезы вызваны не только тем, что операция удалась. Джио ждал их в послеоперационной палате. Она была рада, что он приехал.
Сначала он не хотел заходить в палату, но родители Валентины настояли на этом. Долго им пробыть вместе не позволила медсестра.
– На сегодня достаточно, – сказала она. – Вашему отцу нужно набираться сил. Приходите завтра.
Валентина поцеловала мать и вышла.
В коридоре Джио прислонился к стене. Валентина ощутила необыкновенную робость и смущение, не зная, как ей реагировать на возникшее между ними напряжение. Казалось, не было часов, проведенных в его объятиях, а если и были, то в другой эпохе.
43 
