Глава одиннадцатая. Черное солнце

Обустраивать подходящее помещение в суматохе не пришлось — большую комнату на первом этаже давно, как только группа набрала полную численность, приспособили под «зал заседаний», принесли достаточно стульев. Был и столик для командования (до сих пор олицетворявшегося Морским Змеем), и огромная карта Бангалы на стене, и запас бумаги с шариковыми авторучками.

Зимин появился с пустыми руками и ни единой бумажки на столик не выложил — впрочем, как обычно. Не спеша набил трубочку сталинского образца (негласное разрешение дымить и всем дымящим), неторопливо раскурил, спросил буднично:

— Самарин, а где легендарное пенсне?

Лаврик серьезно ответил:

— Место здесь неподходящее. Здесь такие детальки запоминаются, и совершенно не приняты…

— Умничка, — сказал Дракон. — Ну, давайте работать. Кто помнит странный подводный взрыв, случившийся года полтора назад неподалеку от мыса Доброй Надежды?

Мазур видел, что на лицах соседей появилось то же задумчиво-растерянное выражение, что наверняка и у него сейчас на роже написано: что-то такое читали в газетах, на политинформациях слушали, но к ним это, в общем, не имело особого отношения…

— Понятно, — сказал Дракон. — Не нужно быть физиономистом, чтобы прочитать на лицах… В одно ухо влетело, в другое вылетело, да, в общем, и правильно, кто ж тогда знал… Самарин, интересно, а как ты?

Лаврик без всякой торопливости заговорил:

— Вспышку засекли американские спутники… наверняка и наши тоже, и чьи-нибудь еще, но газетная шумиха по всему миру шла, главным образом, основываясь на американских данных. Юаровцев всерьез подозревали, что они провели первое в своей истории испытание ядерного оружия, они отпирались, но им мало кто из понимающих верил… В конце концов, дело как-то смазалось и всем наскучило…

— Ты меня, как всегда, растрогал и умилил, — без улыбки сказал Дракон. — Уважаю профессионализм… А теперь — ушки на макушки. У юаровцев есть атомная бомба, одна-единственная, полностью доведенная до ума. Урановое устройство по мощности примерно равное тому, что сработало в Хиросиме — ну, в данном случае точные цифры и не нужны, нам достаточно знать, что — примерно равное. А самое поганое — то, что эта хрень находится где-то в походном ордере вторгшейся бурской группировки, и транспорт, который ее прет, уже должен был пересечь границу, даже если катится в арьергарде… Кому-то нужно объяснять, для чего я вам тут излагаю секретнейшую информацию?

Ответом — всеобщее молчание. Не дети малые собрались. Прислушавшись к своим ощущениям, Мазур не обнаружил никакой паники — но тягостное удивление присутствовало. Такого на них еще не взваливали — а уж коли рассказывают, значит, и собираются взвалить… Веселенькая задачка…

— Меланхолию с рож убрать, слушать внимательно, — продолжал Дракон. — Совершенно верно: возложена высокая миссия… и на этом с пафосом покончим, погрузимся в скучные будни. Итак, у буров завелась атомная бомба, одна единственная. Кое-что наши труженики невидимого фронта накопали. Естественно, бурские племенные вожди поступили, как испорченный школьник, собравшийся подрочить — глаза боятся, а руки делают… Ручонки блудливые так и зачесались от зуда использовать эту штуку во время вторжения. Вот только где и как? Ракеты-носителя, как они ни лезли из кожи вон, у них пока что нет, окончательно это выяснилось считанные дни назад…

«Ну конечно, все сходится, — подумал Мазур. — Для того и плавали по ту сторону границы. Бумаги из сейфа, конечно же — самый свежий отчет о работе полигона. А о том, что это был именно ракетный полигон, догадались там же, увидев ночной пуск. Ну, а о том, что он юаровский, давным-давно пишут в газетах. Ракетный полигон — не то место, которое в данных географических условиях можно упрятать с глаз не только шпионов, но и просто любопытных, ракеты взлетают шумно, летают громко и далеко. Кому он принадлежит, тоже не удалось долго сохранять в тайне…»

  64