39 
главным образом ее дыхание, мягкое и успокоительное, вдох, выдох – снова и снова.
Он почти мог чувствовать ее дыхание на своей коже, теплый, влажный выдох. Тогда он понял что чувствовал его около своей руки. Он стоял рядом с кроватью, неосознанно, ноги принесли его туда, где его тело стремилось быть.
Люцерн посмотрел на неё через залитый лунным светом мрак, улыбаясь тому, как невинно она спала. Кейт лежала в позе эмбриона, а ее рука находилась под подбородком. Потом его взгляд опустился от ее лица вниз по ее телу. Это была теплая ночь, и кондиционер, казалось, не достиг верхних комнат, так как нижних. Кейт скинула покрывало и осталась лежать в тонком белом хлопке ночной рубашки, которая обернулась вокруг ее бедер. Его пристальный взгляд осматривал ее тонкую фигурку и её положение. У Кейт были прекрасные ноги, длинные и красивые. Люку удалось побороть искушение слегка провести пальцами по жемчужно - белой коже, но он вообразил то, на что она должна походить и знал, что она будет теплой и мягкой на ощупь.
Лёгкий вздох слетел с губ Кейт, и она перевернулась на спину, одна рука медленно проскользила через ее грудь прежде, чем лечь на кровать. Люцерн взглядом последовал за движением руки, затем возвратился по ее следу, чтобы обосноваться в вырезе ее ночнушки.
У ночнушки были пуговицы, ведущие вниз к ее талии. Первые две были расстёгнуты, и третья казалось, готова просунуться в отверстие, оставив больше голого пространства для рассмотрения. Пристальный взгляд Люка остановился на молочных вершинах ее груди, он наблюдал их взлет и падение с каждым дыханием. Взлет и падение. Он представил, как расстёгивает ту третью пуговку, чтобы открыть больше кожи, за ней следующую и так далее, наконец, полностью обнажая ее грудь.
Люцерн вообразил, как её полные полушария появятся в лунном свете. Как сочно. Он знал, что был бы не в состоянии сопротивляться желанию коснуться их, приласкать губами и языком, утонуть в их сладости.
Кейт выгнулась на кровати и застонала. Люцерн почти застонал с ней. Ее духи здесь пахли сильней; они смешались с запахами ее шампуня, мыла и сущности. Комбинация была головокружительной. Он мог почувствовать это на губах. Из-за нехватки прикосновений, он смог представить, что он действительно: посасывает, облизывает, покусывает дорожку по ее коже от одной груди до другой.
Люцерн закрыл глаза, чтобы лучше представить это, он почти мог чувствовать ее теплую кожу под его губами. В его воображении, он позволил рукам скользить вниз по ее платью, под него, к внешней стороне ее бедер. Он мог чувствовать ее дрожь от его прикосновения, она беспокойно шевельнула ногами, в то время как ещё один стон слетел с ее губ.
Кейт выгнулась в приглашении, также желая его, прося, чтобы он заполнил ее и сделал ее целой, потушил, разожженный им, огонь.
Люцерн был рад. Он позволил своей воображаемой руке пройтись по ее ногам и отодвинуть ткань ее рубашки вверх, затем раздвинул ее мягкие бедра так, чтобы он мог лизать там вены.
Он представлял, как касается ее, ласкает, облизывает ее блестящую кожу, как погружается в ее горячее тело. Он почти чувствовал ее вокруг себя, задыхающуюся и постанывающую ему в ухо, ее мягкое дыхание на его коже, её ногти, впивающиеся в его плечи и спину.
Кейт стонала от удовольствия, когда он входил в нее снова и снова, пока она не стала содрогаться под ним, пока ее внутренние мышцы сжимались и разжимались.
- "Люцерн".
Знание было почти болезненным. Он мог бы взять ее, если бы пожелал. Она хотела его. Люк тяжело дышал, с нуждой, пульсировал желанием войти в неё. В тот же время, он стремился вонзить зубы в её шею, получая ее кровь и тело одновременно. Он знал, что это был бы
39 
