118 
— Пожалуйста, Брейдер, ты должен поверить. Я, действительно, не знала о его тайных замыслах. Когда я подумала, что они причинили тебе зло…
Она не закончила мысль, внезапно осознав, что так опрометчиво совершила то, чего не следовало делать — приблизилась к Брейдеру и прикоснулась к нему. Она резко отдернула руки, словно прикоснулась к раскаленному железу.
Но Брейдер оказался проворнее, перехватив на лету ее руку. Удержав Джулию, он тут же притянул ее к себе.
Девушка почувствовала, что ее охватывает паника. Как же она сможет устоять перед ним, мелькнуло в голове. Джулия умоляла Всевышнего, чтобы он помог ей устоять и помог Брейдеру, ради его же безопасности и спокойствия, понять и принять ее доводы.
— Почему, Джулия? Почему ты хочешь покинуть меня? — Низкий, глухой тембр голоса подчеркивал страдания, мучившие Вульфа.
Джулии потребовалась вся сила воли, чтобы не растаять в объятиях мужа и собраться с мыслями, чтобы объяснить, что она не хотела причинять ему горе.
Она прикусила губу, желая унять дрожь.
— Если бы не Маркхемы, ты бы смог провести последний час жизни матери рядом с ней и тебе не пришлось бы в рождественское утро спасаться бегством от преследования убийц.
Его рука сжала талию жены и притянула ее к себе. Складки одежды терлись о щеку Джулии, когда Брейдер склонил голову и оставил легкий нежный поцелуй на ее волосах.
— Я жалею только об одном: что не сумел предвидеть их безрассудного и жестокого нападения на тебя. Мы преследовали их прямо до Кимбервуда.
Слова подтвердили самые худшие подозрения Джулии. Предчувствуя неладное, она решительно отстранилась от мужа.
— Но затем Фаллер посоветовал тебе подождать и посмотреть, как развернутся дальнейшие события, — кратко закончила она за него.
Брейдер притих. После паузы он в конце концов должен был признаться.
— Да, Фаллер подозревал, что ты можешь быть причастна к заговору, особенно после того, как мы выяснили, что твой брат Джеймс почти весь день провел в доме.
К горлу Джулии снова подступил ком, который начал медленно опускаться, сдавливая грудь.
— Вот поэтому я и должна уйти.
Брейдер открыл было рот, чтобы возразить, но девушка быстро подняла руку и накрыла пальцами его губы.
— Я не сержусь и не обижаюсь. Хорошо понимаю взгляды Фаллера и беспрекословно соглашаюсь с ним. Именно по этим причинам, — она замолчала, подавляя нахлынувшие эмоции. — И потому, что я люблю тебя, умоляю, оставь меня! И защитись таким образом от скандала и позора.
— Никто не узнает о том, что произошло сегодня.
— Узнают, все узнают. Моя семья замышляла убить тебя, Джеффри похвастался, что Питер, с его одобрения, рассказал всем и каждому о том, что я не счастлива в браке с тобой и что он собирается спасти меня. Неужели ты так наивен? Не пройдет и дня, как утренние газеты будут пестреть скандальными заголовками, не говоря уже о салонных сплетнях. Давно свет не получал подобной сенсации!
Она уже не могла больше скрывать боли, прозвучавшей в голосе, да и не пыталась.
— Никого не будет интересовать, виновата ли я на самом деле. Все будут поглощены обсуждением пикантных подробностей. Меня осудят и вынесут однозначный приговор. И что еще хуже: наши дети будут страдать от воображаемых грехов матери. Общество — всего лишь узкий круг, не прощающий ошибок, Брейдер. Даже твои друзья-коммерсанты откажутся принимать тебя со мной. По-своему они подчиняются еще более сильным предубеждениям, чем высший свет. Меня навечно заклеймят позором, а имя мое будет всегда связано с убийством и нарушением супружеской верности, хотя мы оба знаем правду.
Руки Брейдера мертвой хваткой сжали талию жены и притянули к себе. Затем он запрокинул голову и от души рассмеялся.
Джулия с трудом сдерживала наворачивающиеся слезы и не видела ничего смешного. Впадая в отчаяние, она заколотила руками по рукам Брейдера, пытаясь высвободиться.
— Брейдер, это не шутки! Я серьезно говорю. Не пройдет и недели, как ни одна живая душа в Лондоне не поверит, что Джеффри и Джеми погибли в дорожной катастрофе или какую вы там еще историю с Фаллером придумали, чтобы скрыть правду. И я не удивлюсь, что меня обвинят в их смерти.
Глаза мужа весело и оживленно сверкали, когда он наконец перестал смеяться и посмотрел на Джулию.
— Я люблю тебя, и если ты принимаешь меня, то до конца дней я буду находиться на твоей стороне, независимо от количества братьев, в чьих смертях тебя обвинят.
118 
