114 
— Завтра же отправлюсь к нему, — обещал Айвор, — и передам досье миссис Стреттон.
— Досье! — вскричала Моник. — Будто речь идет о преступнице, отбывающей наказание.
Все неловко засмеялись, и мадам, разряжая обстановку, сообщила, что кофе подадут в салоне, и пригласила перейти туда.
«Салоном» оказалась длинная комната с выходившими на балкон окнами до пола. В окна виднелась одичавшая лужайка. На балконе стояли кресло-качалка, стол и пара плетеных тростниковых стульев. Из-под пестрых туземных циновок выглядывал щербатый паркет. Мое внимание сразу привлек стол. Несомненная работа Жоржа Якоба. Эбоновый шпон с дивным зубчатым орнаментом по краям. Не удержавшись, я провела пальцами по поверхности черного дерева. На ней был густой слой пыли. Такое отношение граничило со святотатством. Кроме стола, имелось несколько стульев еще более раннего периода с желобчатыми спиральными ножками; их парчовая обивка залоснилась, но это дело поправимое — главное, прекрасная рама и орнамент из маргариток доказывали их подлинность.
Перо внесла кофе, поставив прямо на стол Якоба. Дешевый поднос был здесь неуместен, но кофейник, молочник, сахарница и щипцы явно были из английского сервиза георгианского времени.
Скользя по парчовому покрывалу стула, мадам де Лауде осведомилась, как нам нравится здешний кофе. Пока она разливала его по чашкам, я гадала, какова была жизнь в этом доме при покойном муже. Теперь она боролась с бедностью, экономила на свечах, при том что была окружена предметами, стоившими целого состояния.
Комнату освещали лампы. Их было всего две, в противоположных углах: света явно недоставало, в комнате царил полумрак. Я задумалась, как бы расставила мебель. Непременно перенесла бы сюда замечательный канделябр, который видела в столовой. Постаралась бы собрать вместе предметы одной эпохи.
Моник вредничала весь вечер. Разговор сбился на Рекса Кредитона. Мадам де Лауде не терпелось узнать о нем как можно больше: она вообще не скрывала своего любопытства к Кредитонам. Неужели рассчитывала благодаря браку Моник избавиться от бедности?
— Жаль, что вы не привезли вашего сводного брата, капитан, — попеняла она ему.
— У него дела в Сиднее, — объяснил Редверс. — Он очень занятой человек.
— То-то я заметила, как он был занят во время плавания. — Моник со смехом обернулась на Шантель. — А теперь тоже занят. Ухаживает за мисс Деринхем.
— Это молодая особа, с которой он познакомился на корабле? — спросила мадам де Лауде.
— О нет. Она уже была в Австралии. Если не ошибаюсь, она и была целью его путешествия. Они очень богаты, эти Деринхемы. Под стать Кредитонам, правда, Редверс?
— Не имея отношения к компании Деринхемов, я не знаком с их балансовыми листами, — холодно ответил Ред.
— У них много кораблей, как и у Кредитонов. Леди Кредитон считает, что неплохо бы соединить оба флота брачными узами.
— Я знаю, леди Кредитон исключительно разумная женщина, — заявила мадам де Лауде. — И когда эта пара поженится и произойдет… как это называется…?
— Слияние, — подсказал Дик.
— … Они станут вдвое богаче.
Ее глаза загорелись. Мысль о богатстве размягчила ее. Она говорила о деньгах как о предмете пылкой любви.
— Как романтично! — восхищалась она. — Любовь всегда прелестна.
— В данном случае ее можно назвать золотой, — вставил Дик, чуть заметно скривив губы.
— Он знал, чем развлечься во время плавания. — Притворно невинные глаза Моник остановились на Шантели, тотчас замершей.
Бедная Шантель, как я ее жалела!
— Он из мужчин, которые любят поразвлечься? — подхватила мадам.
— Какой мужчина этого не любит? — с усмешкой спросила Моник, поворачиваясь к Редверсу.
— В развлечениях нет ничего греховного, — ответил Редверс. — Более того, веселиться куда умнее, нежели скучать. Уверяю вас, мадам, мой сводный брат исключительно разумный человек. У него поистине светлая голова — незаменимая вещь в его положении.
— Я слышала, вы очень к нему привязаны, — заметила мадам де Лауде.
— Дорогая мадам, мы вместе росли. Мы настоящие братья. Приставка «сводный» никогда не смущала нас. С самой колыбели вместе. Едва ли есть что-либо, касающееся «Леди-линии», чего бы не знал Рекс.
— О да, он большой знаток по части леди, — развязно расхохоталась Моник.
Шантель с тревогой следила за ней: она всегда настораживалась, когда Моник слишком много смеялась. Часто это заканчивалось удушьем.
114 
