Особенно,... 
14 
– Это еще ничего не значит, – усмехнулся Рорк. – Ты кого угодно напугать можешь.
Ванс нахмурился. Неужели это так? Но, если подумать, стоит ему зайти в помещение, как большинство сотрудников действительно едва ли не врассыпную бросаются. Неужели это все объясняет, и Шарли просто волнуется в его присутствии?
– Нет, дело не в этом, – покачал он головой. – Она казалась не напуганной, а виноватой.
Громко выдохнув, Рорк сдвинул темные очки на лоб.
– Самый простой способ вытянуть из нее правду – это сводить ее на свидание.
– Что?
– Ужин, танцы, вино… – Он пожал плечами. – Быстро и просто.
– И неэтично.
– Так же как и шпионить за начальником.
Ванс покачал головой:
– Я не могу ходить свидания с помощницей.
– Это нигде не запрещается.
– Есть законы о сексуальном преследовании.
– А я не предлагал тебе тащить ее в постель.
Нет, но мысли Ванса покатились в эту сторону и без лишних подсказок. Шарли Поттер днями не шла у него из головы, и дело тут было не в одних лишь подозрениях. Он мечтал прикоснуться к длинным светлым волосам, вдохнуть исходивший от нее нежный цветочный аромат, вновь услышать звонкий голос, полюбоваться стройными ножками на высоченных каблуках… Да, слишком уж часто он стал о ней думать.
– А что делать, если я выясню, что она действительно виновна?
– Уволь. Или используй, чтобы кормить Ротшильда дезинформацией.
– Предлагаешь использовать и выкинуть? – Пусть Рорк и вырос не в их семье, но хватка у него была истинного Ваверли. Похоже, кровь дает о себе знать. Черт, да их собственный отец, стоило ему только оправиться после потери жены и дочери, так часто менял любовниц, что за одной еще не успевала закрыться дверь, как в нее входила новая.
Сам же Ванс рос в эмоциональном вакууме. Отец больше никогда не рисковал своим сердцем, и Ванс пошел по его стопам. А Рорка воспитала мать-одиночка, так что, возможно, он тоже никогда не знал любви. Что ж, вот он и нашел у них еще одну общую черту.
– Слушай, – продолжал брат, – если она виновна, ты ей ничего не должен, а если невинна, тебе вообще ничего делать не придется. Беспроигрышный вариант.
– Я подумаю.
– Думай, а я завтра уже буду в Дубае.
– В Дубае? – Ванс невольно улыбнулся. Младший брат мастерски добывал им ценнейшие экспонаты, но из-за этого редко бывал в Нью-Йорке.
– Да, напал на след, и если дело выгорит, мы в два счета обставим Ротшильда.
– А подробности?
– Будут сюрпризом. Поверь, этот приз стоит того, чтобы немного подождать.
И как ни странно, Ванс действительно ему верил. Собственно говоря, внезапно появившийся брат стал ему самым близким человеком на свете. Глядя на Рорка и ясно видя фамильное сходство, Ванс в очередной раз пожалел, что отец никогда не говорил про второго сына.
– Береги себя.
– Как обычно, – заверил Рорк и похлопал Ванса по плечу. – Я скоро вернусь, а если что-нибудь понадобится, у меня всегда при себе спутниковый телефон. При необходимости можешь звонить мне в любое время дня и ночи.
– Спасибо.
Ванс задумчиво смотрел в спину уходившему брату, пока он не растворился в толпе.
К субботе Шарли была уже на пределе.
– Лот номер тридцать два, – объявил аукционист, и Шарли едва не подпрыгнула. В ее крови было столько адреналина, что сейчас она наверняка смогла бы без ракеты долететь до Луны и вернуться обратно.
Глубоко вдохнув, она постаралась сосредоточиться на происходящем и аккуратно вынесла поднос с сапфировой диадемой. Не хватало еще споткнуться и с размаху ударить сокровищем об стену. При одной этой мысли она сразу же напряглась и замедлила шаг.
Добравшись до аукциониста, она слегка наклонила поднос, чтобы собравшиеся смогли лучше разглядеть диадему.
Слишком крупные или хрупкие лоты показывали на шестидесятидюймовом экране, но небольшие украшения вроде диадемы традиционно приносили на подносе, чтобы потенциальные покупатели сумели разглядеть их получше. Разумеется, все желающие уже заранее тщательно осмотрели выставлявшуюся коллекцию на предварительной демонстрации с шампанским и определились, кто и что хочет приобрести.
Но сейчас, стоя перед богатыми и знаменитыми в строгом черном костюме, Шарли чувствовала, как все они пристально разглядывают и ее саму, и ее ношу.
В любой другой день, вновь оказавшись в самом центре событий, она была бы на седьмом небе от счастья. Она бы плавно прошла по проходу между кресел, гордо демонстрируя очередной шедевр, но только не сегодня, сегодня ее хватило лишь на то, чтобы неподвижно замереть на месте.
14 
