7 
– А я и не шучу. Нужно лишь немного подумать, и дело будет в шляпе. Но все-таки будет гораздо проще, если ты честно поведаешь мне об этом великолепном ловеласе.
Марина сдалась. Она не думала, что что-то изменится, но почему-то захотелось довериться такой энергичной и уверенной Дарье.
– Его зовут Кирилл Рокшевский, он работает в НИИ сверхлегких сплавов. И я очень тебя прошу, не говори ему обо мне ничего! Я не перенесу еще одного такого унижения!
Даша весело тряхнула гривой рыжих кудрявых волос.
– И не собираюсь. Я просто доведу его до такого состояния, что он будет считать тебя единственным спасением.
– Спасением от чего?
– Увидишь. Единственное, о чем я тебя прошу, не удивляйся, если вдруг где-нибудь увидишь меня в несколько странном виде. И не подходи. Делай вид, что не знаешь.
Марина заполошно вскочила.
– Дарья, что ты выдумала? Немедленно отвечай! Ты же знаешь, как будет недоволен отец, если ты выкинешь что-нибудь несуразное!
– Мой отец только посмеется, а мама вообще будет в восторге и примется хвастать всем своим знакомым, какая у нее артистичная дочь.
– Речь о моих родителях идет, а не о твоих!
– А при чем тут тетя с дядей? Они еще ни разу за мои фортели не отвечали. А их было немало. И вообще, давай-ка займемся делом. У тебя наверняка есть фото Рокшевского. Давай-ка их сюда!
Марина покраснела.
– Ага, похоже, даже и не фото. Ты его наверняка на видео снимала с телефона. Давай показывай!
Даже не пытаясь отпираться, Марина включила ноутбук. На мониторе появилось высокое серое здание, возле которого о чем-то говорили двое мужчин. Вот один из них обернулся и помахал в их сторону, широко улыбнувшись белозубой улыбкой.
– Это он? Хорош и знает об этом. Действительно, гроза бедных девичьих сердец.
Марина ревниво предупредила:
– Смотри, сама в него не влюбись!
– Ну, это в принципе невозможно. В мамином окружении таких красавчиков хоть пруд пруди. Я говорила тебе, что она оформляла один из телесериалов и теперь среди ее знакомых полно киногероев? Среди них в самом деле есть настоящие красавцы!
Марина, восторженно округлив глаза, на мгновение забыла о собственных горестях.
– Неужели никто из них тебе не понравился?
– Представь себе, нет. Хотя некоторые и были не прочь. Ну, ты понимаешь, о чем я. Так что этот красавчик мне не страшен, не беспокойся.
– Неужели ты отказалась?
– Естественно. Я на артистов предпочитаю смотреть из зрительного зала.
Марина завистливо вздохнула. Она, как выяснилось, подобной стойкостью не обладала.
– И все-таки, что ты собираешься делать? Обо мне говорить не будешь, а о ком тогда?
– Не скажу, боюсь сглазить. Но уверена, все будет хорошо.
Марина не хотела оставаться в неведении, но тут, прекращая их спор, раздался зуммер домофона.
Марина обмерла.
– Ох, это наверняка отец! Они собирались сегодня приехать!
Она обреченно нажала на кнопку, и из динамика в самом деле раздался густой баритон Павла Анатольевича.
– Мариша, это мы, открой.
Марина открыла дверь подъезда и опрометью бросилась в комнату. Кузина спокойно сидела, развалившись среди вышитых подушечек. На предупреждающий возглас Марины «это родители» благодушно ответила:
– Я рада. Давно не виделись. И не надейся, что ради твоего спокойствия я выпрыгну с балкона. Что-то не хочется, знаешь ли.
Марина сердито притопнула ногой.
– Опять ты за свои глупые шутки! Я хотела тебе сказать: родителям о моем положении ни слова!
Дарья, не удержавшись, постучала по виску, намекая на скудоумство кузины.
– Могла бы и не предупреждать. Но я тебе прощаю ввиду явной неадекватности.
Продемонстрировав великолепную реакцию, ловко увернулась от прилетевшей в нее подушки и весело оскалила зубы.
Раздался звонок в дверь, Марина полетела открывать. Из коридора донеслись звуки поцелуев, радостные возгласы и укоризненные слова Екатерины Ивановны:
– Ты так похудела, дочка! Наверняка сидишь на какой-нибудь дурацкой диете!
Вместо оправданий Марина шепотом предупредила родителей:
– У меня Даша!
Сразу все стихло. Даша знала почему. Павел Анатольевич категорически не одобрял ее образа жизни. Он никогда ничего не говорил о ее родителях, но Даша чувствовала, что отцу он завидует, а сестру осуждает. Богемная жизнь ему, как человеку строгих правил, претила.
Гости зашли в комнату и с преувеличенной радостью поздоровались с племянницей, поднявшейся им навстречу.
7 
