49 
— Не торопись, Имоджин. Что конкретно ты имела в виду, говоря, что будешь распоряжаться в Кэррисфорде?
Имоджин растерялась. Он ни за что не откажется от приза, который сам идет к нему в руки! Но тогда к чему он придирается?
— Управление всем хозяйством, — начала перечислять она, — сбор податей, управление работниками и казной. — Это была самая легкая часть. И она закончила с таким видом, словно бросала ему вызов: — А еще судебная власть.
И снова с его стороны не последовало ни гнева, ни возражений.
— А если арендаторы откажутся вовремя платить ренту? Или на них нападут разбойники или другой лорд? Если придется карать злоумышленников?
— Тогда твои люди будут выполнять мои приказы и мою волю, — заявила она, твердо ответив на его ироничный взгляд. — Ведь это возможно, разве не так, лорд Фицроджер?
Он улыбнулся. Он не скрывал, что одобряет ее попытку настоять на своем, и Имоджин заметно приободрилась.
— Безусловно, это возможно, — заверил он. И добавил: — Но с моего ведома.
На нее словно вылили ушат ледяной воды.
— Что?!
— Ты вольна будешь распоряжаться в Кэррисфорде по своему усмотрению, Имоджин, но исключительно с моего ведома. Мои люди будут подчиняться тебе, но они все равно останутся моими людьми. Если ты скажешь «Идите!», а я скажу «Стойте!», они останутся на месте.
— Это нечестно! — От возмущения она забыла о кровоточащих ногах и встала на колени.
— Это — жизнь. — Он поймал ее за плечи прежде, чем она успела отшатнуться. — И ты выторговала себе совсем не плохие условия. Так мы поженимся или нет?
— Нет!
Он покачал головой и улыбнулся. У Имоджин губы сводило судорогой от желания кинуть ему в лицо, чтобы он убирался ко всем чертям вместе со своими людьми. Она по-прежнему останется хозяйкой Кэррисфорда, а это намного больше, чем может дать ей любой мужчина в Англии, будь это даже сам Ланкастер.
— Да, — тихо сказала она.
Его глаза победно сверкнули, а пальцы еще сильнее стиснули ее плечи. Имоджин хотела отодвинуться, но он привлек ее к себе. Она оказалась притиснута к его сильному телу и почувствовала исходящее от него тепло сквозь тонкую тунику. Она почувствовала запах трав, которыми были переложены в сундуке его вещи, но за день, проведенный в седле, он успел пропитаться запахом конского пота и свежего ветра. У Имоджин почему-то подогнулись колени, и теперь ему приходилось поддерживать ее, не давая упасть.
— Что ты делаешь? — возмутилась она.
— Я не собираюсь тащить тебя в постель, Рыжик, — заверил он с ласковой улыбкой. — Но как ты отнесешься к поцелую?
— Нет, — ответила она, но прозвучало это неубедительно. — Это всего лишь династическое соглашение!
— Всего лишь? — лукаво переспросил Фицроджер, поднимая ее лицо за подбородок и не спуская с нее смеющихся глаз.
— Я никогда бы не выбрала тебя, — проворчала она, — если бы ты не был соседом с обученным войском!
— Значит, мы просто созданы друг для друга! — Он и не думал обижаться. — Я тоже не выбрал бы тебя, не владей ты изрядным куском Англии!
Прежде чем она успела возмутиться, их губы соприкоснулись. Он держал ладонь у нее на затылке, и у Имоджин не оставалось иного выхода, как покориться.
Она решила, что поцелуи — весьма странное занятие. Нет никакого смысла сливаться губами. Но почему тогда все ее тело стало податливым, как горячий воск? Это было похоже на то, как если бы она опустилась в горячую ванну или выпила чересчур крепкого вина. А близость его тела, отделенного от нее лишь тонкой туникой и ее платьем, действовала на нее возбуждающе.
Хорошо хоть, что это не считалось грехом…
Ее руки сами легли на его плечи. Ведь надо же ей за что-то держаться, чтобы не упасть с кровати?
Твердые, выпуклые мышцы у него на плечах заметно расслабились под ее ладонями. Она ощутила излучаемую ими огромную мощь и почувствовала себя защищенной. Она задрожала в его объятиях.
Он отодвинулся и легонько чмокнул ее в нос. Он был совсем не похож на себя. Моложе. Ласковее. Даже его голос смягчился, когда он шепнул:
— Поверь, Имоджин, мы просто созданы друг для друга!
Она мигом отодвинулась от него и гордо вздернула подбородок:
— Ну разумеется! Ты силен, а я богата!
Он рассмеялся и отпустил ее, снова превратившись в сурового тирана.
— Между прочим, свою силу я уже доказал, Рыжик! А ты не хочешь показать мне свое богатство?
49 
