106 
Но он поступил правильно и довольно смело, рассказав все Люсиль, и хотя Рэндал ожидал, что она воспримет все иначе, он знал, что теперь, разобравшись в своих чувствах, он не может прийти к Сорелле с ложью на устах, испачканным в лицемерии и притворстве последних недель.
Впервые за долгое время Рэндал взглянул на себя со стороны, и его не обрадовало то, что он увидел. Он чувствовал, что должен словно бы отмыться, чего бы это ни стоило, какое бы наказание ни пришлось понести. Но, к его удивлению, Люсиль повела себя совсем не так, как ожидал Рэндал.
— Я желаю тебе счастья, — сказала Люсиль. — Я-то была уверена, что нам стоило бы пожениться, но сейчас я в этом уже не уверена. Честно говоря, не думаю, что я выйду за кого-нибудь замуж.
Говоря это, Люсиль хихикала, и Рэндал подумал, что это какая-то ее личная шутка, которая осталась для него непонятной.
— Я должен идти, — поспешно сказал Рэндал. — Благослови тебя господь, Люсиль, за то, что ты так благородно приняла мою новость.
— Увидимся завтра, — сказала Люсиль. — И, дорогой, у тебя будет повод очень, очень мною гордиться. Я принесу твоей пьесе оглушительный успех.
— Спасибо тебе, Люсиль.
Рэндал положил трубку. Итак, дело сделано. Он едва мог поверить, что сообщил Люсиль об окончании их близких отношений, а она приняла это так спокойно, не протестуя, не устраивая сцены. Все это было так неправдоподобно, что на секунду показалось нереальным. Можно ли быть уверенным, что ему не приснился весь этот разговор?
Рэндал мог только подозревать, что за всем этим каким-то образом стоит Эдвард, что он поговорил с Люсиль и сумел призвать ее руководствоваться здравым смыслом или убедил, что карьера важнее замужества.
Но какой бы ни была причина неожиданной реакции Люсиль, Рэндал был искренне за нее благодарен. Он всегда ненавидел мысль о том, что любовный роман кончается непременно слезами и упреками, и в этот раз такая мысль казалась ему нестерпимее, чем когда-либо, потому что Люсиль была неплохим человеком и привнесла много хорошего в его жизнь.
Ну что ж, теперь их роман завершился, он сумел избавиться от одного препятствия — духовного, если не физического — на пути к Сорелле. Но оставалось еще одно.
Медленно, с неохотой, которой не было, когда он набирал номер Люсиль, Рэндал снова взялся за телефонную трубку. Он понимал теперь, что никогда по-настоящему не любил Джейн, но он действительно собирался на ней жениться и по крайней мере короткое время она волновала и влекла его. Рэндалу было теперь стыдно и за себя, и за Джейн, когда он подумал о том, как просто, не устанавливая преград, она отдалась ему несколько дней назад.
Рэндал жалел теперь, что Джейн вообще встретилась на его пути. Он злился на Хоппи за то, что она вбила себе в голову мысль, что он должен жениться на Джейн. Его злило, впрочем, он злился и на себя за то, что завоевать Джейн оказалось так легко. Он винил себя в том, что купился, как мальчишка, на веселье, смех и остроумие, царившие в кругу общения Джейн.
Он был фактически очарован «избранным кругом», по-ребячески, увлечен и восхищен этими людьми. Он напоминал тогда, должно быть, одного из увлеченных сценой юнцов, толпящихся за кулисами в надежде получить автограф. Ему надо было пройти через это еще много лет назад, но, размышляя об этом, Рэндал понимал, что те годы, которые он должен был провести в водовороте светских развлечений, были проведены в Бирме, где он и понял, что жизнь — дело серьезное и трудное и в ней подчас не остается ни шансов, ни времени для легкомысленных вещей.
«Наконец-то я повзрослел по-настоящему», — подумал Рэндал, набирая номер Джейн и прислушиваясь к гудкам в трубке.
Дворецкий ответил на звонок, сообщил Рэндалу, что Джейн дома и он сейчас соединит Рэндала с ней. Через несколько секунд ожидания в трубке раздался голос Джейн:
— Алло! Кто это?
— Это Рэндал.
— Рэндал, дорогой! Я как раз думала о тебе.
— Джейн, я хочу поговорить с тобой. Ты сейчас одна?
— Да, одна. Что это значит? Что-то случилось?
— Да, кое-что действительно случилось.
— Что же это? Что-то пошло не так с пьесой?
— Нет, с пьесой все в порядке, — ответил Рэндал и тут вспомнил, что еще полчаса назад он не мог бы этого утверждать.
— Это хорошо. А то я уже подумала, что Люсиль снова закатывает истерики.
— Нет. То, что я хочу тебе сказать, не имеет никакого отношения к Люсиль.
106 
