Лёгкий, ненавязчивый романчик 
102 
— Почему вдруг такая откровенность, профессор? Вы так легко сознаетесь в вашей и ее государственной измене.
— Какая измена? Я никому не изменял и не шпионил, — самодовольно заявил Лефевр. — Москву в школе экономики интересовали только люди. — Он внезапно запнулся и посмотрел на Кармайна в замешательстве. — Чай! Я забыл угостить вас чаем.
— Спасибо, не нужно. Рассказывайте дальше.
— Вмешались мои наставники по партии и устроили для Эрики поездку в Москву и встречу с тамошними первыми лицами. КГБ сделал ей особый паспорт, в настоящем проставили штампы, будто она путешествовала по древним городам Европы, и снабдили ее сувенирами. Как раз началась «холодная война», и Москва была очень осторожна.
Лефевр встал и подошел к окну, за которым был виден заросший травой двор, где ржавело всякое барахло — старые керосинки, ночные горшки, сундуки. «Никаких стиральных машин, — отметил Кармайн, обойдя сзади и глядя через плечо старика. — Может, тут все жильцы — члены коммунистической партии?»
— Значит, летом сорок восьмого Эрика ездила в Москву?
— Да. — Лефевр замолчал, морща лоб и покусывая нижнюю губу. Вздохнув, он возвратился к своему стулу.
— Что произошло в Москве?
— Первая поездка — на три недели — прошла блестяще. Эрика была в полном восторге. Она встречалась с членами Центрального Комитета, пожала руку Иосифу Сталину. У него тогда были проблемы со здоровьем. Потом она поехала туда на спецподготовку, Москва хотела удостовериться в ее лояльности. Во второй раз она пробыла там девять недель. Обычно курс длится дольше, но Эрика была способной ученицей и проявляла исключительное рвение. Сама сочинила легенду, объяснявшую ее отсутствие.
Лефевр снова умолк, чем-то обеспокоенный. Кармайн понимал, что если бы не известие о жуткой смерти Эрики, ничего из этого он бы не узнал. ФБР и ЦРУ, конечно же, связались с профессором, когда на сцене появился Улисс, но в ответ на все запросы слышали сказку о паломничестве Эрики к античным достопримечательностям Европы. Вестникам смерти сопутствует удача. Лефевр одинокий, всеми забытый старик, ему нечего бояться. А Эрике уже ничто не сможет повредить.
— Вы уже сказали, что Эрика была предательницей, профессор. Что еще скрывать?
Наконец Лефевр решился:
— Эрику изнасиловали в последнюю ночь ее пребывания в Москве. Это случилось на попойке, устроенной партийными чиновниками и офицерами КГБ высокого ранга. Не знаю, почему они выбрали Эрику… Возможно, потому что она — американка, красивая и не распущенная, на хорошем счету у их начальства.
— Это было очень жестокое изнасилование, — тихо сказал Кармайн. — На вскрытии двадцать лет спустя все еще видны шрамы. Как ей удалось выжить, сэр?
— Оказала себе первую помощь и вернулась в Лондон, как и планировалось. Ко мне. Я отправил ее в клинику Гая, там работал мой друг. В тот год как раз вводили систему национального здравоохранения, царил жуткий бардак, этим мы и воспользовались. После выписки все записи о состоянии здоровья Эрики уничтожили. Лондон был тогда совсем не такой, как сейчас. Продукты все еще выдавались по карточкам, приличной одежды не купить — очень плодотворная ситуация. Некоторые весьма многообещающие студенты сами падали к нам в руки, как спелые персики.
— А Эрика? После второй поездки в Москву она наверняка очень изменилась.
— С одной стороны — да, с другой — нет. Огонь угас, но на его место пришла ледяная решимость. Эрика совершенно отказалась от сексуальной жизни, пока кто-то из руководителей не надоумил ее, что секс — лучшее орудие красивой женщины. Она овладела искусством фелляции. В одном из бостонских банков открыли крупный счет на ее имя. Насколько я знаю, она начала успешно подниматься по карьерной лестнице. После нескольких сентиментальных писем я потерял с ней контакт.
— Значит, вы не в курсе, что она достигла поста генерального директора в очень крупной американской компании, которая производит оружие?
— Да? В самом деле? — восхитился Хью Лефевр. — Великолепно!
— Но для Москвы она не шпионила.
— Откуда вам это известно? После спецкурса Эрика могла обвести вокруг пальца кого угодно.
— Она кого-то прикрывала. По всей видимости, ее действия контролировал и направлял кто-то другой. Она вела себя не как шпион, потому что шпионом не была. Всего лишь ширмой.
— Надеюсь, вы правы, капитан. Если так, то агент, внедренный в компанию, до сих пор не раскрыт. Замечательно, гениально!
102 
