XL

Вместе с пятью другими полицейскими, которых вытащили из постели, Адамберг занялся прочесыванием леса, длившимся до семи утра. Данглар, казалось, был совершенно выбит из колеи. И он тоже не смог заснуть этой ночью, думал Адамберг, все искал место, где можно избавиться от тяжелых мыслей, как люди ищут убежище от ветра. Но в данный момент у Данглара больше не было убежища. Его блестящий ум, всегда презиравший низость и посредственность, сейчас валялся у его ног, разбитый вдребезги.

Когда рассвело, полицейским достаточно быстро удалось найти место, где сидел в засаде стрелок. Его обнаружил Фошер и позвал остальных. Как ни странно, убийца, судя во всему, сидел под старым дубом с семью стволами на складном табурете, металлические ножки которого увязли в упругом ковре опавших листьев.

— Никогда такого не видел, — почти возмущенно произнес Эмери. — Преступник решил расположиться с комфортом. Собирается убить человека, но не хочет, чтобы у него при этом устали ноги.

— Может, он старый, — предположил Вейренк. — Или ему трудно долго оставаться на ногах. Ведь он, наверно, не один час ждал, когда Мортамбо пойдет в туалет.

— Не такой уж он старый, — заметил Адамберг. — Чтобы натянуть тетиву арбалета и выдержать отдачу после выстрела, надо быть крепким парнем. Он сидел потому, что из такого положении мог точнее прицелиться. И еще потому, что так от него было меньше шума, чем если бы он топтался на месте. Какое отсюда расстояние от мишени?

— Приблизительно сорок два — сорок три метра, — ответил Эсталер, у которого, как всегда утверждал Адамберг, было прекрасное зрение.

— В Руанском соборе, — сказал Данглар совсем тихо, как будто пережитый позор отнял у него право говорить в полный голос, — хранится сердце короля Ричарда Львиное Сердце, убитого в бою выстрелом из арбалета.

— Правда? — оживился Эмери, которого всегда вдохновляли ратные подвиги былых времен.

— Да. Он был ранен при осаде Шалю-Шаброля в марте тысяча сто девяносто девятого года и умер от гангрены через одиннадцать дней. Но в его случае мы хотя бы знаем имя убийцы.

— И кто же он был? — поинтересовался Эмери.

— Пьер Базиль, бедный дворянин из Лимузена.

— Черт возьми, при чем тут это? — сказал Адамберг, рассерженный тем, что Данглар даже после такого унижения продолжает хвастать своей эрудицией.

— Просто я хотел назвать одного из самых знаменитых людей, убитых из арбалета, — глухим голосом ответил Данглар.

— После Ричарда Львиное Сердце — жалкий Мишель Мортамбо. Полный упадок! — сказал Эмери и покачал головой.

Полицейские продолжали прочесывать лес, ища следы убийцы, хоть и не слишком надеялись их найти. За жаркие дни ковер из опавших листьев высох, и на нем не отпечатывались подошвы обуви. Но Эмери повезло: через сорок пять минут поисков он свистом подозвал всех к себе. В аккуратно застегнутом кителе, со своей обычной гордой осанкой, он ждал их в нескольких метрах от противоположного края леса, у свежевыкопанной ямы, кое-как прикрытой сухими листьями.

— Арбалет, — сказал Вейренк.

— Думаю, да, — ответил Эмери.

Яма была неглубокая, сантиметров тридцать до дна, и бригадиры быстро извлекли из нее какой-то предмет в пластиковом чехле.

— Вот оно, оружие, — сказал Блерио. — Парень не захотел его уничтожить. И спрятал здесь, чтоб побыстрее смыться. Наверно, яму он выкопал заранее.

— Да, так же, как вырезал стекло.

— Но как он догадался, что Мортамбо спрячется здесь?

— А тут и гадать нечего. Было ясно, что после смерти Глайе Мортамбо вернется в дом матери, — ответил Эмери. — Арбалет закопан кое-как, — с недовольным видом заметил он, указывая на яму. — Топор он тоже спрятал кое-как.

— Возможно, это ограниченный человек, — предположил Вейренк. — Он успешно справляется с тем, что надо сделать сейчас, но неспособен рассчитать последствия своих действий. В его умственной организации есть дефекты, пробелы.

— Или же арбалет, как и топор, принадлежит не ему, а кому-то другому, — сказал Адамберг, у которого от усталости начинала кружиться голова. Например, одному из Вандермотов. И убийца заинтересован в том, чтобы оружие нашли.

  108