44 
— Секунду, Эмери.
Адамберг прикрыл трубку рукой и спросил у Данглара:
— Данглар, кто у нас капитан жандармерии в Лизьё?
— Доминик Барфон. Редкая сволочь.
— Что ты хочешь предпринять, Эмери? — спросил Адамберг, вернувшись к разговору.
— Хочу, чтобы этим делом занялся ты. Ведь оно, в конце концов, твое.
— Мое?
— Оно было твоим с самого начала, а по сути, даже еще раньше. С момента, когда ты вышел на Бонвальскую дорогу, не имея об этом деле ни малейшего представления.
— Я просто вышел подышать воздухом. И поесть ежевики.
— Рассказывай сказки кому-нибудь другому. Дело это твое, — не сдавался Эмери. — Если ты им займешься, я смогу втихаря помогать тебе и ты не станешь мне пакостить. А тот сукин сын из Лизьё меня в порошок сотрет.
— Ты из-за него хочешь, чтобы я занялся этим делом?
— Из-за него и еще потому, что дело это — твое, и ничье больше. Адское Воинство встало на твоем пути.
— Не впадай в истерику, Эмери.
— Но это правда. Он скачет в твою сторону.
— Кто «он»?
— Владыка Эллекен.
— Ты ни капельки не веришь во все это. Ты трясешься за свою шкуру.
— Да.
— Извини, Эмери, но ты ведь знаешь, что я не могу взяться за это расследование. Нужен хоть какой-нибудь предлог, а у меня его нет.
— Предлог не понадобится. Мы пустим в ход связи. С моей стороны поможет граф Ордебек. А ты найди кого-нибудь со своей.
— Зачем? Чтобы нарваться на неприятности с легавыми из Лизьё? Мне хватает своих неприятностей, Эмери.
— Но тебя не отстраняют.
— Что ты об этом знаешь? Я же тебе сказал: у меня сбежал подозреваемый. Из моего собственного кабинета, прихватив ствол одного из моих подчиненных.
— Это лишний повод к тому, чтобы добиться успеха в другом деле.
А ведь он прав, подумал Адамберг. Но кто же осмелится выступить против Владыки Адского Воинства?
— Твой сбежавший подозреваемый проходит по делу Клермон-Брассера? — спросил Эмери.
— Точно. Сам видишь, мой корабль дал течь, и надо срочно вычерпывать воду.
— Хочешь пообщаться с наследниками Клермон-Брассера?
— Еще как хочу. Но к ним не подберешься.
— Это ты не подберешься. А граф д’Ордебек — запросто. Знаешь, кому он продал свои сталеплавильные заводы? Антуану Клермону. В пятидесятые годы они вместе служили в Африке и порезвились там как следует. С графом мы друзья. Когда Лео поймала меня за штаны и вытащила из пруда, она еще была его женой.
— Забудь о Клермон-Брассерах. Мы нашли поджигателя.
— Это хорошо, но иногда хочется подчистить все вокруг, чтобы глубже понять суть дела. Просто так, из профессиональной гигиены, не ставя себе никаких конкретных целей.
Адамберг отнял от уха телефон и скрестил руки. При этом он задел пальцем комочек земли, который положил в карман рубашки, когда был в Ордебеке, то есть в полдень — менее двенадцати часов назад.
— Дай мне подумать, — сказал он.
— Но думай быстро.
— Я никогда не умел думать быстро, Эмери.
Медленно тоже, добавил про себя Данглар. Устроить побег Мо было просто безумием.
— Опять Ордебек, да? — спросил Данглар. — Вам мало, что прямо с утра на вас напустится все правительство в полном составе, вы хотите побороться еще и с Адским Воинством?
— Праправнук маршала Даву только что сложил оружие. Крепость можно взять без боя. Это произведет впечатление, не так ли?
— С каких пор для вас важно произвести впечатление?
Адамберг промолчал и начал прибираться у себя на столе.
— С тех пор, как я обещал Лео вернуться, — произнес он наконец.
— Она в коме, ей наплевать, она даже не помнит, кто вы.
— А я о ней помню.
В сущности, размышлял Адамберг, шагая домой пешком, Эмери, возможно, не так уж неправ, говоря, что это его расследование. Он сделал крюк, чтобы выйти на берег Сены, и выбросил в воду телефон Меркаде.
XV
В два часа ночи Данглар закончил рапорт. В половине седьмого утра Адамбергу позвонил генеральный секретарь начальника управления префектуры, затем сам начальник управления, потом секретарь министра и, наконец, в четверть десятого министр внутренних дел собственной персоной. В этот момент в кухню вошел Мо в слишком просторной футболке, которую ему одолжил Кромс: своим появлением он робко давал понять, что проголодался. Кромс с голубем, усевшимся у него на предплечье, встал, чтобы подогреть кофе. Ставни на окнах, выходивших в сад, были закрыты, а на балконную дверь с внутренней стороны Кромс приколол кнопками кусок ткани с аляповатым узором в цветочек — чтобы солнце не припекало, объяснил он Лусио. Мо было строго-настрого наказано не подходить к окнам на втором этаже. Адамберг сначала сделал молодым людям знак молчать, а затем, уже не таким властным жестом, попросил их выйти за дверь.
44 
