Особенно,... 
16 
Они привыкли к графику отца и считали, что видеть его только два дня в неделю – нормально. Так было в течение всей их жизни, и они уже не задавали вопросов. Мать объяснила им, что папа вынужден уезжать на работу в Сан-Франциско на пять дней в неделю, а потом приезжает на два дня, чтобы побыть с ними. Все остальное время девочки проводили с матерью и няней. Это не было идеальным решением для обоих родителей, но они, похоже, смирились. Так проходили годы.
Дети появились случайно, но это была счастливая случайность. Когда Маршалл и Эшли встретились, ей исполнилось двадцать два, а в двадцать три родилась двойня. Вот так и случилось, что сейчас, в тридцать лет, она вела такую жизнь с человеком, который не мог решиться бросить жену и старших детей. Сначала, когда она забеременела, он пообещал развестись и жениться на ней, но потом решил, что его дети еще слишком малы. Позднее находились другие причины. Эшли надеялась, что он наконец отважится на решительный шаг, когда Линдсей уедет учиться в колледж. После этого ему уже трудно будет найти отговорку. Он боялся также возможного скандала и последствий для своей карьеры, если окружающие узнают о существовании Эшли и обстоятельствах их знакомства. Крупные корпорации не всегда снисходительно относились к тому, что их глава оказывался в центре скандала из-за связи с молодой женщиной и рождения внебрачных детей. Это могло повлиять на рынок акций, что было еще хуже. Было трудно объяснить все это Эшли, когда она вынашивала его детей. Она каждую ночь засыпала в слезах, после того как он отказался развестись с женой. Но сейчас, после стольких лет, его дети в Сан-Франциско уже выросли и она знала, что он не может жить без нее. Она молилась, чтобы рано или поздно он наконец расстался с Лиз и переехал жить в Лос-Анджелес.
Перед самым рождением детей он купил ей этот дом, чтобы как-то успокоить ее, и он же оплачивал все ее счета. Он купил бы ей и бо́льший дом, но она захотела именно этот, и они с девочками были вполне счастливы здесь. Дом идеально подходил для Эшли, да и сам Маршалл любил здесь бывать. Для него это было самым уютным местом в мире, особенно когда он лежал в объятиях Эшли в их большой кровати. Тем не менее, когда он бывал в Россе, тамошняя жизнь казалась для него не менее идеальной. Он любил Лиз и тот образ жизни, который они вели столько лет. По правде говоря, он любил обеих женщин. Они прекрасно дополняли друг друга, и хотя он никогда бы не признался в этом, но нуждался в обеих – правда, по-разному.
– Пойдемте куда-нибудь ужинать? – предложил Маршалл, и Эшли заколебалась.
Когда приезжал к ним в Малибу, он привозил с собой атмосферу праздника, и она позволяла баловать дочерей, поскольку они общались с отцом всего два дня в неделю.
– Да! Да! Да! – с восторгом закричали девочки в ответ на предложение, и все дружно отправились в любимый соседний китайский ресторанчик.
Когда настало время ложиться спать, они вернулись домой, и Эшли уложила девочек в постель. Они делили комнату на первом этаже, находившуюся прямо под ее спальней. Маршалл зашел к ним, чтобы подоткнуть одеяло и поцеловать на ночь.
– Они любят, когда ты дома, – тихо сказала Эшли, когда он вернулся в спальню.
Она лежала в кровати, довольная после ужина и секса. Маршалл, перед тем как подняться наверх, отправил сообщение Лиз, пожелав спокойной ночи, и теперь был спокоен, что она не будет звонить ему, выйдя из кинотеатра.
– И я тоже очень люблю бывать с вами, – ответил Маршалл, и Эшли знала, что это правда.
Потом он лег в кровать рядом с ней и стал разглядывать знакомый потолок. Он знал все трещинки и разводы на нем и провел множество часов, лежа здесь и думая о ней и о том, как ее любит. Он не мог теперь представить своей жизни без нее, но когда возвращался в Росс, также не мог представить своего существования и без Лиз. Это было единственной мучительной проблемой в его жизни, и он откладывал ее решение уже восемь лет.
Эшли знала все про Лиз, а Лиз ничего не знала о ней. И Маршалл делал все, что было в его силах, чтобы так оно и оставалось. Хотя бы пока, на время. Он не хотел причинять боль Лиз или подрывать любовь и уважение, которые они испытывали друг к другу. Но обветшалый домик в Малибу был местом, где он действительно жил полной жизнью, с Эшли и их дочерьми, которые стали настоящим подарком для него самого с момента появления на свет. Он вылетел из Сан-Франциско, как только у Эшли начались схватки, провел долгие часы в госпитале рядом с ней, присутствовал при их рождении и сам обрезал пуповину. Он провел тогда в Лос-Анджелесе две недели, уверив Лиз, что у него огромное количество совещаний, которые он не может отменить. Он оставался с Эшли, пока она не наладила свою жизнь с детьми, а потом нанял сиделку, которая помогала, когда его не было рядом. Эшли много плакала, но к моменту его отъезда уже простила его. Она была эмоционально очень возбудимой как до, так и после родов, но никогда даже не рассматривала вопрос о том, чтобы прервать беременность. Она хотела этих детей. И никто в офисе не знал о том, что произошло, только ближайшие друзья Эшли, которые были невысокого мнения о Маршалле. Он был человеком, который вел двойную жизнь, что казалось им всем бесчестным. Только сама Эшли понимала и прощала его, зная, что никто не разделяет ее чувств. Ее друзьям было известно лучше, чем ему, сколько Эшли пролила слез в его отсутствие. Сама же она скрывала это от дочерей и описывала им отца как героя, чтобы они не винили его за ее слезы.
16 
