54 
– Может, таблетку?
Фиона рассмеялась, потому что никогда не чувствовала себя лучше. Ей только было жаль, что позволяла ему издеваться над ней в течение шести лет и чувствовала себя виноватой двадцать пять лет назад.
– Нет, Анджела, спасибо, – сказала Фиона и направилась к своему столу.
Весь день она провела на совещаниях, а поздно вечером присутствовала на собрании финансового комитета, но когда приехала домой, даже не почувствовала усталости. Следующим утром, когда в девять часов вошла в зал заседаний, чтобы встретиться с советом директоров, она выглядела свежей и энергичной. Все уже были в сборе и выглядели озабоченно, с тревогой гадая, чем вызвано это срочное собрание. И сразу же после нее стремительно вошел в комнату Хардинг. Его лицо раскраснелось от ярости, когда он уселся в председательское кресло и обратился к присутствующим.
– Я хочу, чтобы вы все знали, что представляет собой эта женщина!
Все с изумлением уставились на него. Фиона знала, что за этим последует, но ее это не беспокоило. Ей больше не придется вступать с ним в битву. Он проиграл войну, и члены совета директоров тоже скоро узнают об этом.
– Когда училась в Гарварде, она завела роман с женатым профессором, соблазнила его и увела от жены: заставила его развестись и разбила семью. Она просто потаскуха, аморальная личность, и была такой всю свою жизнь.
Члены совета встретили его вспышку гробовым молчанием – выглядел он совершенно невменяемым.
Фиона заговорила спокойным голосом, и все присутствующие перевели взгляд с Хардинга на нее.
– Этот человек – друг Хардинга – уже жил раздельно со своей женой и очень любил молоденьких студенток. А с женой он развелся, чтобы жениться на студентке, которая забеременела от него. И этой студенткой была не я – мне он лишь разбил сердце. Мне тогда было двадцать четыре года, а девушке, которая забеременела, – двадцать два. И до нас, и после у него было много таких дурочек. Но мы собрались сегодня не для того, чтобы обсуждать это.
Фиона спокойно перевела разговор на другую тему, когда некоторые из собравшихся уже заерзали в своих креслах: им не понравилось то, что сказал Хардинг. Фиону они уважали и как женщину, и как генерального директора.
– Мы собрались, потому что детективное агентство обнаружило источник утечки. К несчастью, им является Хардинг. Он связался с журналисткой, и их интимные отношения длятся уже год. Это та самая женщина, которая поставила подпись под статьей. Ошибки быть не может. Я приготовила копию отчета для каждого из вас.
Стопка отчетов, адресованных членам совета директоров лежала на столе, с пометкой «Конфиденциально».
Фиона спокойно продолжила:
– Я пыталась убедить Хардинга написать прошение об отставке по причине ухудшения здоровья еще вчера. Это не вызвало бы значительного интереса со стороны прессы, так как Хардинг все равно покинул бы свой пост через пять месяцев. Он отказался. Я хотела бы повторить свое предложение сегодня, чтобы не пришлось его просто уволить. Меня не особенно интересует, какой путь он изберет.
Она повернулась к Хардингу, сгорбившемуся в своем кресле и, казалось, совершенно выдохшемуся. Все присутствующие выглядели шокированными услышанным.
– Хардинг, вы хотите что-нибудь сказать?
Фиона задала этот вопрос без видимых эмоций, полностью владея собой. Послышались приглушенные голоса, пока члены совета разбирали копии отчета. Наконец Уильямс заговорил, обведя взглядом собравшихся:
– Я ухожу в отставку, но хочу, чтобы вы пообещали, что ничего из этого не просочится в прессу.
Вид у него был настолько испуганный, что все члены совета поспешили кивнуть в знак согласия. Он не заслуживал такой лояльности, но Фиона хотела только одного – чтобы эта история была улажена без огласки. Публичное разоблачение только повредит ПНТ, а это было главной заботой и ее, и всех членов совета за исключением Хардинга, иначе он не сделал бы того, что сделал.
– Мы даем вам слово, – пообещал кто-то из собравшихся.
Хардинг кивнул и посмотрел на Нейтана Даниелса, самого старшего члена совета и президента банка, которого все уважали.
– Я пришлю вам прошение об отставке сегодня. По состоянию здоровья.
Затем, ни на кого не глядя, он вышел из комнаты. Он не извинился и даже не попрощался. На Фиону он тоже не взглянул. Повисло долгое молчание, пока все обдумывали произошедшее. Уильямс был последним человеком, которого можно было заподозрить в измене или в том, что он потеряет голову из-за женщины. Ради нее он рискнул своей репутацией и честью, а она в свою очередь предала его, напечатав его признания.
54 
