30 
— Мое платье вполне прилично, благодарю.
— Что? Эта старая тряпка!
Сара с презрением указала на черное атласное платье, лежавшее на кресле.
Синтия не обратив внимания на презрительную ремарку, обернулась к горничной.
— Машина уже уехала, Грейс?
— Да, мисс. Шофер не стал ждать.
— В таком случае платье следует вернуть завтра. Запакуйте его снова, Грейс.
— Хорошо, мисс.
Грейс с непроницаемым лицом перекинула платье через руку, взяла пустую коробку и вышла, бесшумно прикрыв дверь.
— Синтия, не упрямься! Нам так хочется, чтобы ты сегодня выглядела хорошо! — умоляла Сара. — Ты сама видишь, платье изумительное! К чему эта ненужная спесь? Как можно не принять такой подарок?
— Я тебе сообщила свои резоны, — спокойно ответила Синтия. — Сожалею, но у меня еще сохранились определенные принципы достойного поведения. Мне нет дела до того, как ведут себя другие, но за себя я еще пока отвечаю.
— Какое нелепое поведение! — Сара была вне себя. — Но ты об этом горько пожалеешь, когда все вокруг будут разряжены в пух и прах.
Синтия сидела неподвижно, сжав губы, не отвечая, и, подождав минуту, Сара вышла, хлопнув дверью.
«Как он посмел! — с негодованием думала Синтия. — Какая самонадеянность! Как он мог подумать, что она может принять от него такие интимные подарки! Он позволил себе усомниться в том, что она будет достаточно элегантна для этого смехотворного бала!»
Когда Синтия закончила туалет и посмотрела в зеркало, щеки у нее горели, глаза сверкали от гнева. Пусть ее наряд не нов, но выглядит она красивой и привлекательной.
Да и платье не такое уж плохое — сшито у дорогой портнихи. А мода с тех пор почти не изменилась. Черный шелк, простой и строгий покрой оттеняли белизну кожи и золотистый блеск волос.
Синтия снова вгляделась с свое отражение, неожиданно улыбнулась и достала шкатулку с драгоценностями. Открыв ее, взяла оттуда бриллиантовое колье. Оно досталось ей от матери, и Синтия твердо решила, что, лишь оказавшись без единого гроша, позволит себе расстаться с этим произведением искусства. Камни великолепные, ожерелье из семейной коллекции, со своей историей.
«Вот достойный ответ Роберту Шелфорду, — подумала Синтия. — Драгоценности свидетельствуют о родовитости, высоком происхождении, чем он похвалиться не может».
Она взяла пальто и спустилась вниз. Сара ждала в гостиной и выглядела невероятно экзотичной в усыпанном блестками зеленом платье и с целой коллекцией роскошных браслетов на руках.
— Ты готова? — спокойно осведомилась Синтия.
С минуту Сара молчала, глядя на подругу, которая стояла перед ней, откинув голову, с огоньком вызова в глазах.
— Я приготовила было фразу: «Мне стыдно за тебя!», — но она не понадобится. Не могу этого сказать! В тебе есть что-то куда более значительное, чем наряды и драгоценности.
Похвала была от чистого сердца, кроме того, увидев бриллиантовое колье, Сара по достоинству оценила украшение.
Синтия улыбнулась.
— Быть может, просто некоторая старомодность, — не без лукавства заметила она, отлично при этом понимая, что имела в виду Сара.
— Нет, вовсе нет, — возразила Сара. — Если бы я так хорошо к тебе не относилась, то, пожалуй, сказала бы: у тебя вид истинной леди.
— Благодарю, — отозвалась Синтия. — Но почему оговорка?
— Просто я терпеть не могу так называемых «истинных леди» и все, что с этим понятием связано, — зло сказала Сара. — Ты отлично знаешь, что я имею в виду, и будь ты такой, как они, то, конечно, не пригласила бы меня погостить в своем доме.
В ядовитом замечании слышалась жалобная нотка, и Синтия наклонилась и поцеловала подругу.
— Ты ведь знаешь, дорогая, что я очень тебе рада. Надеюсь, сегодня ты хорошо повеселишься.
Сара улыбнулась.
— Я на это надеюсь. И кто знает, может, я найду себе там мужа?
Синтия посмотрела на стенные часы.
— Нам пора, я обещала приехать точно в назначенное время.
— Да, верно, надо поторопиться, — поддержала Сара, и они вышли к ожидавшему их старому деревенскому такси.
От виллы до главного дома было рукой подать, но Синтия успела повторить про себя несколько раз, что она спокойна и ничуть не волнуется. Но какой смысл себя обманывать? Она была не просто взволнована и полна тревоги, она еще и вся кипела от негодования. И как же сильно билось ее сердце!
Когда свернули на главную аллею и перед ними, отражаясь в серой глади озера, засияли ярко освещенные окна, былое чувство снова овладело Синтией — тоска по родному гнезду, по прошлому, которого не вернуть.
30 
