66 
Я чуть обернулась к стоявшей позади Аероне и шепнула так, что услышала лишь она:
— Леди фейри любят преувеличивать или уменьшать свой возраст?
По губам принцессы скользнула понимающая ухмылка. Нет, определенно я начинаю любить сестру Дорана.
— Увеличивать, — шепнула едва слышно.
Я кивнула: ну что же, попробуем.
— Леди, а в чем проблема? Пусть та, что старше проявит мудрость и уступит младшей. Сами понимаете, юные создания подвержены приступам нетерпимости.
Выражение на лицах спорщиц изменилось моментально. Если до этого Хэф держалась за ожерелье на своей шее, то теперь убрала руку.
— Думаю, — проговорила с легкой запинкой, — что да. Моя Королева, ты права. Нам, старшим, стоит уступать молодой поросли. Ниара, можешь забрать ожерелье и успокоится.
— Благодарю, Хэф, но лучше оставь его себе.
— Ну что ты, думаю, оно для тебя.
— Нет, я просто уверена, что тебе оно нужнее.
Как бы все же драться не начали. Но нет, леди фейри сумели прийти к компромиссу: минут пять передавая друг другу ожерелье, в конце концов, вручили его пробегавшей мимо брауни. А пока та ошеломленно разглядывала свалившееся в руки богатство, поспешно вышли из помещения. А я украдкой перевела дух.
— Идем? — тронула меня за локоть Аерона.
Брауни с ожерельем наперевес ускакала на кухню. Оттуда донесся ликующий вопль. Ну хоть кому-то повезло.
На самом деле, здесь перекусывали не высокопоставленные фейри, а кто-то вроде охраны, самих поваров, помощников целителей. Хотя и сами целители любили появляться. А теперь вот и я зачастила. Здесь мне нравилось больше, чем в малом обеденном зале с его огромным столом и слегка тяжеловесной обстановкой. Можно было потребовать принести еду в комнату, но зачем я буду сидеть одна, если можно лишний раз исследовать культуру фейри?
Столик я облюбовала в дальнем конце, у стены. При виде меня брауни уже подсуетились, принесли обед и вазочку с цветком, моим любимым. Нежно-сиреневого цвета, он напоминал диковинную бабочку, присевшую отдохнуть. А тонкий нежный аромат заставлял вдыхать его снова и снова.
— Моя Королева, ты хотела меня видеть?
Уна уже сидела за столом, как мы и договаривались. Целительница как всегда была одета в темно-зеленую тунику и простые бриджи, темные волосы заколоты на затылке. И абсолютно безмятежный взгляд. Иногда казалось, что упади перед ней с распоротым животом — спокойно склонится и залечит.
— Я хотела поговорить с тобой насчет кесарева сечения.
— Я изучила этот вопрос, — кивнула целительница, отставляя в сторону кубок с водой, — не вижу проблем с подобной операцией. Если бы дело касалось обычной беременности.
— Что ты хочешь сказать?
— Сила твоего сына, моя Королева, так велика, что боюсь он не даст сделать операцию.
Я молча прожевала кусок нежного мяса, отдаленно напоминающего курятину. Потом проговорила, потянувшись за кубком с соком. Доран запретил мне алкоголь.
— Не совсем поняла, Уна. Это же ради моего спасения. Как он может помешать?
— У них все на инстинктах. Любое постороннее вмешательство твои дети воспримут как опасность.
— А если я их попрошу не мешать?
— Мои племянники несомненно умны, — вмешалась Аерона, которая почти не притронулась к еде, — но ты слишком многого от них хочешь, Аврора. Они дети. Они не могут думать, как мы, как взрослые фейри. У них сейчас так: маму хотят разрезать — плохо, надо дать сдачи.
Что-то сок горчил, от новостей что ли? Я сделала еще глоток и предложила:
— Можно проверить.
— Сейчас нельзя делать такую операцию, — запротестовала Уна, — Моя Королева, не надо!
— Я же не прошу мне разрезать живот. Для начала, попробуйте сделать надрез на руке. И проверим.
Это правда говорю я? Самое интересное, что Уна и Аерона не слишком долго протестовала. И уж тем более не возмущались таким предложение. Ими скорее двигал страх навредить детям.
Подобные вещи не стоило проводить на глазах у всех. Так что мы спокойно пообедали, а затем направились в целительское крыло.
Тихо, чисто и спокойно. Здесь постоянно звучала едва слышная музыка, от которой все проблемы начинали казаться не такими уж и страшными. Я устроилась на кушетке и приготовилась терпеть. Никакого обезболивающего.
Все закончилось очень быстро: блестящий скальпель успел слегка надрезать кожу, а затем Уну отшвырнуло к стене. А внутри меня разлилось едва заметное тепло, после чего ранка затянулась. Словно ее и не было.
66 
