70 
— Твоя тетка в ярости. Я ее боюсь.
— Не думай о ней.
— Не думать? — воскликнула она, входя в спальню. — Девон, всем хорошо известно, какой у нее злобный характер. Она может человека живьем в землю закопать.
— Тогда думай о том, как она обрадуется, когда узнает правду.
— Ты ей все расскажешь? — пристально посмотрев на него, спросила Ли.
— Когда-нибудь обязательно расскажу, — ответил Девон. Нахмурившись, он отвернулся от нее. Возле камина находился бар. Девон подошел к нему и достал графин с вином. — Я собираюсь немного выпить. Тебе налить?
— Нет, — ответила Ли, наблюдая за тем, как он наполняет хрустальный бокал. — Когда ты ей все расскажешь? — спросила она.
Он посмотрел на нее так, что она все поняла без слов. Он не любит, когда на него давят. Ну и пусть, она все равно не оставит его в покое, потому что на карту поставлено благополучие ее сына.
— Я расскажу ей тогда, когда буду уверен в том, что дедушка не узнает правду, — сказал он и залпом осушил бокал. — Она будет просто вне себя от счастья. — Девон налил себе еще один бокал. — У Венеции в жизни есть только одно заветное желание — она хочет заполучить титул.
— Но она ведь женщина. Она не может унаследовать титул.
— Венеция не считает себя женщиной, — ответил Девон. — Она презирала моего отца за то, что титул достался именно ему. Она считала, что он недостоин быть маркизом. Я очень похож на отца, и поэтому для Венеции являюсь живым напоминанием о ее брате и его взбалмошной супруге, моей матери. Она всегда называла ее взбалмошной. Поэтому она и меня невзлюбила. Точнее, это одна из причин ее стойкой неприязни. Основная же причина заключается в том, что я мешаю ее сыну унаследовать титул. Она успокоится только тогда, когда ее сын станет маркизом Керкби и передаст этот титул ее внукам.
— Теперь она думает, что на пути к осуществлению ее мечты стоит Бен, — напомнила ему Ли.
— Не беспокойся об этом, Ли. Теперь ты тоже член семейства Маршаллов и тоже можешь играть в нашу любимую семейную игру. А заключается она в том, что члены семьи постоянно обманывают друг друга, стараются перехитрить друг друга, ничем при этом не гнушаясь. Еще бы, ведь призом в этой игре является солидное наследство и титул маркиза Керкби. Возможно, потакая всем причудам и капризам моего деда, ты сможешь вытянуть из него еще что-нибудь.
— Есть еще один способ завоевать его благосклонность — сказать ему то, что он хочет услышать, — тихо сказала она.
— Нет, — сказал Девон совершенно серьезно. — Я не буду использовать Бена для этой цели.
— Откуда я знаю, что ты говоришь правду?
Он тихо выругался.
— Ли, я — единственный член семьи, который никогда не играл в эти игры.
— Но ты все-таки хочешь вернуть любовь и расположение деда.
— Да, — ответил он, злобно сверкнув глазами. — Клянусь, что ты и святого заставишь каяться. Я не святой. Дед для меня является единственной родной душой. Он — моя семья. Дед — это живое напоминание о моем отце. Дед — единственный человек, который скорбит о смерти моих родителей.
Девон отвернулся от нее. Похоже, ему нужно было собраться с мыслями. Когда же он снова заговорил, то его голос дрожал от волнения.
— Мне было очень одиноко после смерти моих родителей. Я ни в чем не обвиняю деда. Он ничем не отличается от других мужчин его возраста. Его всю жизнь готовили к тому, что в один прекрасный день он унаследует титул и станет опорой и защитой семьи. Он привык ставить семейные интересы превыше личных.
Ты слышала, что он сказал. Он открыто признался в том, что не знает, что такое любовь. Теперь ты понимаешь, что он никогда не проявлял ко мне нежных чувств. Мои же родители меня очень любили. Мне было семь лет, когда они погибли. Я был достаточно взрослым, и поэтому все хорошо помню. Я хочу, чтобы у Бена была полноценная семья. Я хочу, чтобы мальчик знал, что такое родительская любовь. Неужели это плохо?
Его вопрос болью отозвался в ее душе. Всю жизнь она ощущала трагические последствия того несчастного случая. Он разрушил жизнь ее отца, но… она никогда не задумывалась о том, что чувствовал Девон.
Он поставил пустой бокал на каминную полку.
— После смерти моих родителей дед воспылал ко мне безумной любовью. Он повсюду таскал меня с собой. Все закончилось тем, что я серьезно заболел гриппом и чуть не умер. Доктор Патридж привел какого-то известного врача, чтобы тот осмотрел меня. К тому времени опасность уже миновала. Они знали, что я выздоровею, но боялись, что болезнь может дать какие-нибудь осложнения. Когда моему деду сообщили о том, что я, возможно, не смогу иметь детей, он сказав, что для меня лучше было бы умереть.
70 
