Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
27 
Спать ей не хотелось. Ее чувство довольства собой возбудило ее. Ей хотелось поделиться этим чувством или хотя бы кому-нибудь сообщить о нем. Она встала, включила компьютер, загрузила почтовую программу, открыла свой мейл-бокс с пятнадцатью адресами — грубый срез ее социального окружения — и отправила всем короткий мейл: «Катрин желает всем спокойной ночи». Потом она опять легла, выключила свет, вспомнила про Беату и Джо и тут же уснула, испытав облегчение от одной только этой мимолетной, даже не додуманной до конца мысли.
Макс обнаружил мейл от Катрин благодаря Курту. Тот в результате едва заметного, совершенно случайного динамического импульса повернулся вокруг собственной оси и хвостом смахнул со стола компьютерную мышь. Не то чтобы он интересовался мышами — просто ему нравился шнур от компьютера. Он без малейшего усилия мог намотать его на ноги и тем самым вызвать полную неподвижность всех конечностей, состояние, ради которого стоило жить.
Макс молча освободил его от пут и осмотрел компьютер, чтобы определить масштаб разрушений. Компьютер, к счастью, работал безукоризненно. Заглянув заодно в мейл-бокс, Макс обнаружил ночное приветствие от Катрин. Было около полуночи. Придя в состояние бодрости и волнения, Макс решил, что нельзя терять ни минуты, нужно немедленно приступать к работе. Сначала, разумеется, тесто. Груши — потом.
Одиннадцатое декабря
Грушевый пирог, приготовленный с мыслями о Катрин, был готов. С какими именно мыслями? Да просто — что опять появился кто-то, ради кого стоило посреди ночи печь грушевый пирог. То есть стоило или не стоило, пока было неясно. Но сама процедура доставляла удовольствие. И потом она как-никак, может быть, возьмет Курта, если все и дальше будет складываться так же удачно, как до сих пор. Кто еще может взять Курта, кроме нее? К тому же она пожелала Максу спокойной ночи. Он, конечно, понимал, что это еще ничего не значило. Он видел, что ее незатейливый мейл был всего лишь рассылкой, не содержавшей ничего личного. У Катрин не было по отношению к нему ничего личного. Он чувствовал, что в личном плане она еще не включила его в свою базу данных.
Да он и не мог представить себе, чтобы у Катрин был к нему какой-то интерес. Точнее, он пока еще даже не пытался представить себе это. Еще точнее: она еще не послала ему никакого сигнала, который побудил бы его попытаться представить себе, что у нее может быть к нему какой-то интерес. Впрочем, он и сам пока не дал ей никакого повода послать ему сигнал, побудивший бы его попытаться представить себе, что у нее может быть к нему какой-то интерес.
В общем-то, у него тоже не было к ней никакого интереса. Не потому, что она была неинтересна. Точнее, он еще не думал о том, интересна она или нет. Она, кстати, тоже еще не дала ему сигнала, который побудил бы его задуматься о том, интересна ли она ему. А он, в свою очередь, не дал ей повода послать ему сигнал, который… Все. Конец. Грушевый пирог был готов. Жаль.
Был уже час ночи. Макс сел за компьютер, открыл мейл, полученный от Катрин, щелкнул на окошко «ответить» и написал:
Доброе утро! Грушевый пирог готов. Можете приходить на завтрак. Курт будет рад.
Привет.
Потом, наклонившись к креслу Курта, погладил его. Не кресло, а Курта (хотя креслу бы это, наверное, понравилось больше). Все равно. Во всяком случае, бывали моменты, когда Макс гордился тем, что у него есть Курт. Это был как раз один из таких моментов.
В семь часов Курта вырвал из сна пронзительный крик, но он, перевернувшись на другой бок, тут же опять уснул. Кричал Макс. «Блииииин!» — крикнул он. Причиной его крика стал телефон. Он зазвонил. В это время он обычно не звонил. Не говоря уже о ситуации.
Максу приснился паршивый сон. Наипаршивейшим в нем было то, что он слишком рано кончился и что это был всего лишь сон и продолжение исключалось. Он начался чертовски удачно, потом как-то незаметно раскрошился на фрагменты и в конце концов оборвался в самый неподходящий момент, какой только можно себе представить. Ему приснилась Катрин, одетая в желтый космический скафандр. Макс видел только ее просветленно-сияющие миндалевидные глаза. (У нее действительно были миндалевидные глаза?)
Она без памяти влюбилась в него. В Курта. Ей во что бы то ни стало нужно было взять его к себе. Она сказала:
— Отдай мне, пожалуйста, Курта. А за это можешь просить у меня чего хочешь.
27 
