очень нудно 
40 
Джоан энергично кивнула. Да, пусть поскорее едут, везут мать туда, где более здоровый воздух. Звуки кашля, доносившиеся из кареты, пугали ее почти до безумия.
– До свидания, папа, позаботься о маме.
– Обязательно. Я сделаю все, что смогу. – Он быстро поцеловал дочь в лоб. – Пиши нам. Твои письма будут поднимать маме настроение.
– Обязательно буду писать. Каждую неделю.
Отец поднялся в экипаж, и лакей закрыт за ним дверь.
Мать наклонилась вперед и помахала дочери в окно. Джоан заставила себя улыбнуться и помахала в ответ. Она стояла на тротуаре до тех пор, пока экипаж не скрылся из виду за поворотом в конце улицы, затем медленно повернулась и пошла в дом. Он вдруг стал казаться очень большим и пустым. Без смеха отца и энергии матери, казалось, на весь дом накинули погребальное облачение. Джоан поежилась и плотнее закуталась в шаль. Может быть, до приезда тети Эванджелины стоит пойти к Уэстонам? Ей не хотелось оставаться одной в этом пустом доме, по которому гуляет эхо. Но у нее было неподходящее настроение для сплетен и смеха, а дом Уэстонов всегда наполнен и тем и другим. Абигайль все поймет и оставит ее в покое, но Пенелопа даже под страхом смерти не способна держать язык за зубами. Обычно Джоан получала удовольствие от каждой минуты, проведенной с сестрами Уэстон, но не сегодня.
– Мисс Беннет, – негромко спросил дворецкий. – Я распоряжусь, чтобы вам подали чай?
Джоан кивнула:
– Да, спасибо, Смайт.
Он поклонился и ушел, Джоан осталась в холле. Она не могла вспомнить, когда в последний раз оставалась совершенно одна дома. Чувствуя себя неприкаянной, медленно прошла в утреннюю комнату. Что она будет делать без надзора матери? Позволит ли ей Эванджелина выходить, или отец дал строгие инструкции? Что собой представляет тетя Эванджелина?
Несмотря на все тревоги, когда Джоан подумала о своей мятежной тетушке, у нее начало подниматься настроение. Джоан не видела Эванджелину с тех пор, как мать отказалась принимать ее в своем доме, но до нее доходили такие слухи, хотя, конечно, слухам нельзя доверять. Джоан могла поверить, что Эванджелина выпивает и носит более смелые наряды, чем сочла бы приличным ее мать. Кроме того, Джоан однажды видела на другой стороне улицы сэра Ричарда Кэмпиона и без труда могла поверить, что ради такого мужчины Эванджелина махнула рукой на осуждение со стороны общества. Но остальное наверняка было преувеличением. Не может быть, чтобы графиня посещала боксерские поединки и делала на них ставки. И конечно же, леди не станет в кожаных штанах разъезжать верхом по своему имению и помогать чинить изгороди. Ну и, разумеется, рассказы о том, как Эванджелина на пари правила почтовым дилижансом, – чистейшая выдумка.
В это время, словно вызванная ее мыслями, по улице загремела карета и вскоре остановилась перед все еще открытой дверью парадного входа.
Джоан с немалым любопытством вышла встретить свою печально знаменитую тетушку.
Эванджелина, леди Кортни, спустилась из открытого ландо и заключила Джоан в объятия.
– Дорогая моя девочка! – воскликнула она. – Твои родители уже уехали? Я приехала сразу же, как только получила записку от твоего отца, но возникла задержка из-за колеса экипажа. Как ты себя чувствуешь? – Она отстранилась и внимательно всмотрелась в лицо Джоан. – Слез нет, это хороший знак. Я вижу, ты такая же стойкая, как остальные Беннеты.
– О! – Джоан в изумлении посмотрела на тетку. – Я не хотела расстраивать маму.
Леди Кортни улыбнулась и взяла Джоан под руку.
– Хорошая девочка! Пойдем в дом? Я привезла с собой только саквояж с предметами первой необходимости, горничная привезет сундуки с моими вещами позже. Надеюсь, ты не долго оставалась одна?
– Нет, совсем не долго.
Они прошли в дом. В холле тетушка сняла шляпку и длинную белую ротонду. Джоан с интересом разглядывала платье графини. Оно не было сшито по последней моде, вовсе нет, но все оно было потрясающим. Лиф точно обрисовывал фигуру чистыми простыми линиями, почти без всяких украшений. Вырез на груди был глубоким, но все же не слишком глубоким, и открывал такую же пышную грудь, как у Джоан. Юбка, казалось, льнула к бедрам и книзу резко расширялась, доходя почти до пола. На рукавах-колокольчиках сверкали бусинки, прямо как у жены турецкого паши, которую Джоан видела на картинке. Но больше всего Джоан поразила ткань: тонкий блестящий хлопок ярко-оранжевого цвета с вкраплениями желтой нити. Она никогда в жизни не видела ничего подобного.
40 
