61 
На погосте лишь на нескольких могилах были цветы, остальная его часть представляла картину полного запустения; могильные камни густо поросли мхом. Здесь все нуждалось в наведении порядка.
Тень от высоких тисов усиливала атмосферу печали и покоя.
Марсия, открыв калитку и пройдя по узкой каменной дорожке, вошла в церковь.
Здесь было прохладно и стояла удивительная тишина. Резная дубовая скамья скрипнула, когда Марсия опустилась на нее. Из витража над алтарем, переливаясь радужными красками, пробился солнечный луч.
Марсия увидела на стенах мемориальные доски с именами погребенных, на некоторых были скульптурные изображения коленопреклоненных молящихся. Казалось, церковь стала семейным мемориалом Грейлингов.
Марсия вдруг почувствовала себя здесь посторонней.
Это место принадлежит Малколму, оно — часть его плоти; те, кто дал ему жизнь, покоятся здесь, и однажды придет час и он присоединится к ним.
«Где в это время буду я?» — думала Марсия.
Где и в каких неблагоприятных обстоятельствах по воле судьбы окажется она в это время?
Марсия поднялась и покинула церковь. Она искала в ней приюта, но ей было отказано. Возвращаясь в дом, она наконец приняла решение.
Надо поговорить с Малколмом, хотя бы ради Джеральда. Она побаивалась этого разговора, но знала, что у нее хватит на это смелости.
В холле ее уже ждал чай, но она даже не подошла к чайному столику, а медленным шагом поднялась по широкой лестнице.
Последние шаги дались ей через силу, и когда она оказалась перед дверью спальни Малколма, лицо ее было бледным.
Постучав, Марсия услышала резкое:
— Войдите!
На мгновение ей показалось, что у нее отнялись ноги — они не слушались ее. Однако, сделав над собой усилие, она открыла дверь.
Малколм молча смотрел на нее, и по его виду было ясно, что он не рад ей. Но она закрыла за собой дверь, подошла к его постели и села на стул рядом.
Марсия собиралась говорить с ним стоя, но выдержка изменила ей, и она поняла, что должна сесть, иначе не в силах будет сказать ему то, на что со страхом решилась.
— Малколм, — начала она, и собственный голос показался ей слабым и незнакомым. — Я должна поговорить с вами.
Он отложил блокнот, но карандаш оставил в руке и стал вертеть его в пальцах, нахмурившись, словно был недоволен тем, как это у него получается.
— Я хочу знать, — начала Марсия, — почему третьего дня вы оказались на балконе?
— Я не готов обсуждать это с вами, — ответил Малколм.
— Почему? — негодующе воскликнула Марсия.
Он посмотрел на нее так, словно ее вопрос удивил его.
— Если вы намерены обсуждать именно это, — ответил он, — то я не считаю наш разговор таким уж важным, и, прошу вас, давайте отложим его.
— Это неправда, и вы это знаете! — горячо возразила Марсия. — Он очень важен для нас.
— Для нас? — холодно переспросил Малколм и вскинул брови.
— Господи, зачем вы все усложняете? — не выдержала Марсия.
Она неожиданно поднялась со стула и пересекла комнату.
— Почему вы так обращаетесь со мной! Неужели вы не понимаете, что я хочу во все внести ясность? Я хочу быть честной и откровенной с вами, вместо того, чтобы делать вид, будто этот дурацкий барьер холодности между нами и есть наши нормальные отношения.
— А в чем вы хотите быть искренней и откровенной со мной? — полюбопытствовал Малколм.
Она повернулась к нему и, откинув с вызовом голову, посмотрела ему в лицо.
— Вы видели, как в тот вечер Джеральд поцеловал меня, — твердо сказала Марсия.
— Что из этого? Да, я видел.
Несмотря на сдержанность, голос его звучал сердито.
— Вас это расстроило, разозлило, возможно, вызвало отвращение. Вот почему вы поскользнулись на ступеньках лестницы и упали.
— Моя дорогая Марсия, — холодно возразил Малколм, — нам незачем об этом говорить. По условиям нашего соглашения вы вправе вести себя, как вам заблагорассудится, прискорбно лишь то, что для этого вы выбрали мой дом, а объектом ваших чувств стал мой управляющий.
— Именно этого я и боялась! — воскликнула в отчаянии Марсия. — Выслушайте меня, Малколм, прошу вас. Хотя бы раз выслушайте, если вы на это способны. Будьте же человечнее и попытайтесь понять других.
Она сжала руки, стараясь не потерять контроль над собой.
— С тех пор, как вы женились на мне, — продолжала Марсия, — вы относились ко мне, как к человеку, который не заслуживает вашего внимания, а порой едва вспоминали обо мне. Я старалась не придавать этому значения. И не ждала чего-либо от вас, хотя иногда вы причиняли мне боль, и я удивлялась, зачем вы делаете это, чем заслужила я такое отношение?
61 
