Последние отзывы

  37  

– Ножки подбери, замёрзнут, – и я послушно поджала ноги, привалившись к плечу Шахора.

«Кстати, я перестала называть его мальчиком». К ночи люди часто утрачивают возраст, а в этом городе все древние, и он, и Хава, и даже мальчишки-ешиботники, играющие на улочках Старого города. Помню, в первый свой приезд я спросила у торговца покрывалами, как пройти к Стене Плача, он показал и уточнил: «Где мальчики играют в мяч, поверни налево». «Интересно, – подумала я, – они что, всегда там играют?»

Когда же дошла и увидела, поняла, что, в самом деле, всегда, они такие же вечные, как наши московские воробьи, которые возятся в газонной травке у Кремлёвской стены из лета в лето, из века в век.

И эти двое, и та рыжая… Господи, опять из воздуха.

– А, ты уже не вздрагиваешь. Это Джин.

Девица манерно пошевелила пальчиками и опустилась в плетёное кресло. Интересно, на кой ему я, когда тут такие красотки. Шахор успокаивающе погладил меня по голове и, слава богу, ничего не сказал.

Следующего гостя я всё-таки успела услышать, прежде чем увидела. Пол скрипнул, когда появился тяжеловесный блондин и тут же потянулся к столу, на который Хава поставила блюдо с маленькими сырными булочками.

– Лаван.

Я плохо различала лица, но люди казались неуловимо схожими. Возможно, их объединяла естественность движений, даже белобрысый толстяк был по-своему изящен, как большой корабль, вплывающий в узкие проливы. Или они просто были местные.

Ещё одного гостя, точней, гостью, я тоже не услышала, но тут уж не моя вина: луна всегда приходит тихо. Вчера в Тель-Авиве я наблюдала, как она смотрится в море, ещё не совсем круглая, а сегодня луна стала целой. Наверное, в Иерусалиме всегда полнолуние.

– Я смотрю, ты вошла в Джер, а Джер вошёл в тебя.

– Ммм?

– Город.

– А. Я думала, руна, Jera, руна безвременья.

– И вечного возвращения. И много ещё чего. И город тоже.

Мы обменивались короткими фразами и короткими словами, мне на секунду стало неловко от их ложной многозначительности, но нам действительно хватало, чтобы понимать.

– Как грибы.

– Лучше, потому что не грибы, это вообще тут всё так.

Хава принесла большой чайник, запахло травяным настоем. «О, щас меня опоят», – подумала я и поудобней пристроила голову на груди Шахора.

– Обязательно. Не облейся, – он подал чашку. Поднесла её к губам, понюхала, попыталась разобрать составляющие, но не смогла и стала пить. Горьковато и свежо. Он гладил меня по голове и приговаривал: – Кошка, конечно, кошка.

Я оторвалась от чашки:

– Если что, у меня нет привычки гадить по углам.

– Конечно-конечно. У них тоже нет – в норме. Если ничего не раздражает. Но мир так несовершенен!

– И они знают это лучше всех, – вступила рыжая, как её? Джин. – Ведь они затевали его безупречным.

«Ага, чокнутая, с мистической придурью. Ну даже справедливо при такой-то красоте».

– Напрасно не веришь, сама подумай.

«Так, ещё и жирный Лаван телепат. То есть я хотела подумать, корпулентный», – мысленно поправилась я на всякий случай.

Он тем временем продолжил:

– Кошки – это единственные существа, которые кажутся людям совершенными в каждое мгновение жизни. Даже старые, даже когда орут под окнами, даже когда копаются в лотке, они выглядят чертовски красивыми. Естественными. Изящными. Идеальными.

– Дык, искусственный отбор же, люди тысячелетиями оставляли лучших, остальных топили.

– Собак тоже отбирали, но им далеко до кошачьей грации. И далеко до того обожания, которое люди испытывают к кошкам. Котики лишают человека рассудка, превращая в слюнявого от умиления идиота. Размягчают сердца и расслабляют кошельки.

– Ой, Лаван, сколько можно потратить на животное? – возразила я.

– Не, я к тому, что кошки продают. Что угодно украшенное изображением котика становится в два раза желанней, чем такая же вещь без него. Рекламу посмотри. На книжные обложки и открытки. В сумку загляни, там наверняка что-то найдётся.

– Вообще-то… – Я покосилась на свою хэнд-мэйдную сумочку, украшенную аппликацией в виде трёх кошачьих силуэтов, – ага, и чехол для телефона тоже. И на ключах фигурка.

– Вооот! – хором пропели Джин и Лаван.

Но к чему это они? Ладно, продолжим:

– Допустим, людям в ходе эволюции стало казаться красивым то, что полезно, – как большие сиськи. Кошки же мышеловы.

– Но коров и кур мы особо симпатичными не считаем, а уж от них пользы гораздо больше.

  37