Особенно,... 
24 
Вместо ответа она обвила его шею руками и прильнула губами к губам. Потом быстро повернулась и скрылась во тьме.
Джейку казалось, будто он парит над землей. Он сходил с ума. Да, это было немыслимо, в том числе потому, что он никогда еще не испытывал такого наслаждения и счастья.
А потом он протрезвел. Эта рабыня наверняка стоит не меньше тысячи долларов. Ему, с его жалованьем пять долларов в неделю, никогда не удастся ее выкупить. И даже если бы она вдруг стала свободной, белому человеку, женатому на цветной, никогда не найти ни нормального пристанища, ни хорошей работы.
С точки зрения таких людей, как мистер Уильям и его дети, он бы пал ниже некуда. Даже Барт скрывал свои отношения с негритянками.
Джейк понимал, что тело Лилы способно подарить ему несравнимое блаженство, но могли ли они стать близки духовно? Он, белый молодой человек, закончивший университет, и неграмотная рабыня с плантации!
Поиграть с ней и бросить, как это делали другие? Чего тогда стоила его хваленая забота о темнокожих!
Когда Лила вернулась домой, Нэнси сидела возле очага, помешивая кукурузное варево, позвякивая браслетами и привычно глядя в огонь.
— Где ты была? — спокойно спросила она дочь.
Лила решила, что проще сказать правду:
— Мы с доктором Джейком лечили нового невольника, которого избили и заперли в карцере.
— Что тебе этот мулат? Ты едва его знаешь.
— Мне стало жаль его.
Нэнси покачала головой, и на ее шее блеснули нити ограненных стеклянных бус.
— Не могу сказать, что он мне понравился. Столь же высокомерный, сколь и красивый. Он никогда не согласится, чтобы его считали одним из нас, — заметила она и спросила дочь: — Как ты там оказалась?
— Случайно. Это я позвала доктора Джейка.
— Ты постоянно вьешься возле него. Я предупреждала тебя, но, видать, от судьбы не уйти!
Еще минуту назад Лила была готова сделать признание, но сейчас лихорадка недавнего безумия унялась, знойный туман любовной горячки рассеялся, и она поняла, что пока не готова защищать свое чувство от непонимания и осуждения окружающих.
— Мне интересно то, что он делает. Я с детства видела, как лечат заклинаниями и травами, и не знала, что есть другие способы.
Нэнси сделала паузу, потом обреченно произнесла:
— Ты тянешься к нему не только поэтому.
— Просто он единственный белый, способный понять таких, как мы.
— Это неправда, — тяжело обронила Нэнси. Лила села на пол, и мать опустила ладонь на ее голову, лаская шелковистые волны волос. — Белые не живут сердцем, как мы. Ими всегда владеет расчет. Этот человек наиграется с тобой и бросит: ради денег, другой женщины, неведомой цели, к каким так любят стремиться мужчины.
— Быть может, не все истории так печальны, как твоя?
— Моя история не печальна, а обыкновенна. Человек, от которого я тебя родила, продал нас с тобой, когда женился. У него я была домашней прислугой, но после сделала все, чтобы оказаться среди полевых работников и больше не попадаться на глаза белым мужчинам. А еще я надеялась уберечь тебя от тех ошибок, какие совершила сама.
— Чего же ты хочешь для меня?
— Чтобы ты вышла за негритянского юношу и была счастлива.
Лила вскочила на ноги. В ее черных глазах заплясало пламя, ноздри раздулись, а губы раздвинулись в недоброй улыбке.
— Так не бывает! Рабыня может иметь детей, но не семью! Наши браки недолговечны и не признаются законом! Я не желаю спать с разными мужчинами и рожать для хозяев новых рабов!
Мать смотрела на свою всегда такую покладистую ласковую дочь с удивлением и тревогой. Ее худшие опасения начинали сбываться.
Нэнси думала о том, что вступила в пору, сходную с порой заката, когда небо еще горит ярким цветом, но солнце уже зашло. Тогда как на жизненном горизонте Лилы алела заря. Самое главное, чтобы эта заря не приобрела зловещий оттенок крови.
Нэнси добровольно отказалась от малейших попыток стать счастливой, дабы не быть обманутой еще раз. Но ее дочь не имела понятия о терновых объятиях любви, пока в ее девичьем сердце цвели только розы. Нэнси не знала, как уберечь Лилу от разочарований и горя; как и всякая мать, она могла только тревожиться и страдать.
— Завтра мне приказано явиться в большой дом, к хозяйке. Возможно, меня возьмут прислуживать новой белой мисс, которая приехала из-за океана, — собравшись с духом, призналась Лила.
24 
