126 
Джеф и Бонни не участвовали в этом «показе мод». Что касается Бонни, то это никого не удивило, она ведь всегда носила холщовые штаны и клетчатую рубашку. Но Джеф так любил роскошь… Санчес и другие пираты полночи пытались всучить ему шелковый жакет или парчовую жилетку. В конце концов он согласился взять жилетку, лишь бы его оставили в покое. До сих пор Джеф не произнес ни слова. Он держался в стороне от остальных. Бонни больше всего хотелось прижаться к нему, чтобы утешить и его, и себя. Но это, конечно, было невозможно. Джеф отстранил бы ее, да это и не соответствовало ее роли. Бонни смирилась с тем, что ей придется умереть, как Бобби.
Когда солнце взошло над городом, рыночная площадь стала заполняться смеющимися и болтающими зеваками. Манящий запах с пекарни стелился над площадью. Предприимчивый пекарь продавал свои сладкие пироги и мадлены[31], которые пользовались огромным спросом. Как и предсказывал капитан Сигалл, здесь царило такое же настроение, как во время народного гулянья.
В подвале мужчины готовились к выходу на виселицу. Пара человек еще бормотали молитвы или проклятья, остальные просто ожидали конца. Когда первый луч солнца упал через решетку, капитан встал.
— Ребята, — сказал он спокойно. — Настало время попрощаться друг с другом. И, наверное, сказать пару слов благодарности. Вы были хорошей командой, вы храбро сражались — и мы были так близко к окончательному триумфу, но, видно, не судьба. Итак, мы предстанем перед нашим Создателем или увидим дьявола. Откуда мне знать? Много мужчин прошло перед нами по этому пути, и, видит Бог, мы сами многих отправили в ад. Теперь наша очередь последовать за ними. Предстаньте перед палачом с гордо поднятой головой. Пошлите миру улыбку, прежде чем пойдете на смерть. У нас была хорошая жизнь. Я не знаю, что чувствуете вы, но я ни о чем не жалею!
Пираты постучали кулаками по полу, выражая согласие.
Наверху открылся люк.
— Первые трое, выходите! — приказал один из охранников.
Капитан поставил ногу на лестницу.
— Я пойду первым, — сказал он голосом, полным достоинства.
Однако Санчес покачал головой.
— Нет, капитан! — заявил он. — Это всегда было правом квартирмейстера — первым ставить ногу на палубу корабля, который берут на абордаж. И это право я сейчас никому не уступлю. Кто пойдет со мной?
Бонни ожидала, что Джеф поднимется на ноги, однако ее друг, казалось, даже не слышал слов капитана. Вместо него вперед шагнул Риверс, а охранник сверху показал на плотника.
— Ты! — сказал он. — Не обижайтесь, капитан, но вы сначала должны насладиться зрелищем. Вас повесят последним — это приказ губернатора…
Сигалл бессильно молчал, когда Санчес вскарабкался по лестнице наверх и оттуда ухмыльнулся остальным.
— Еще увидимся! — насмешливо произнес он.
На лице капитана промелькнула улыбка.
Последующий час был самым страшным в жизни Бонни. Один за другим ее друзья, которые стали ей кем-то вроде членов семьи, поднимались наверх, на солнечный свет, чтобы, гордо выпрямившись, в своей разноцветной одежде, в туфлях с пряжками, в кожаных сапогах или босиком выйти на эшафот. Большинству из них удавалось изобразить на лице что-то вроде ухмылки, когда палач надевал им на шею петлю, однако затем они все же теряли человеческое достоинство, когда веревка затягивалась. И не важно, как они собирались себя вести, все повешенные дергались в судорогах и корчились в смертельной агонии. Они брыкали ногами, а потом из их тел изливались моча и кал.
Когда умер десятый член экипажа, Бонни в отчаянии заплакала, и только воспоминание о словах капитана и о том, что она не должна выдать себя в последний момент, чтобы не потерять уважение мужчин, удержали ее от того, чтобы не зарыдать на груди у Джефа. Наступил момент, когда Бонни стала надеяться: наконец-то наступит ее очередь, однако охранник не смотрел ни на нее, ни на Джефа.
В конце концов в подвале остались только трое — капитан, который стоически наблюдал за смертью своих людей и каждому, кто обращал на него свой взгляд по дороге к виселице, еще раз кивал головой, и оба чернокожих.
Бонни, которая сначала спряталась в угол, чтобы ничего больше не видеть, встала. Она боялась, что ей придется помогать Джефу подняться на ноги — тот даже не пытался сделать это самостоятельно.
— Хорошо, капитан, теперь ваша очередь! — объявил охранник. — Поднимайтесь наверх, а затем сразу же отправитесь вниз, в ад! — Он засмеялся.
126 
