178 
Лукас Уорден поднял дубинку и... снова опустил ее. Он просто не мог пересилить себя и ударить животное, которое доверчиво смотрело на него своими огромными детскими глазами. Кроме того, матери маленьких тюленей жалобно скулили вокруг него. Мужчинам же был важен только особенно мягкий и ценный мех детенышей ластоногих. Они бродили по отмели, где тюлени растили свое потомство, и убивали малышей прямо на глазах у их родителей. Скалы у берега залива Тауранга покраснели от крови, и Лукас с трудом сдерживал в себе тошноту. Ему было непонятно, почему мужчины вели себя так жестоко. Страдания животных интересовали их меньше всего; они даже шутили по поводу того, насколько мирно и беззащитно тюлени поджидали своих убийц.
Лукас отправился с группой охотников на тюленей три дня назад, но до сих пор не убил ни одного животного. Сначала вокруг, казалось, никто не замечал, что он помогал лишь снимать шкуры и носить их на корабль. Но теперь все настойчиво стали требовать, чтобы он тоже начал участвовать в охоте. Лукаса продолжало тошнить. Неужели это определяло мужественность? Что в убийстве беззащитных животных было честнее и порядочнее, чем в любви к стихам и живописи? Но Лукас устал задавать себе подобные вопросы. Он был здесь, чтобы доказать самому себе, что он сможет выполнять именно ту работу, которая помогла заложить основы богатства его отца. Сначала Лукас хотел устроиться на китобойное судно, но затем позорно отступил. Ему стыдно было в этом признаться, но он попросту сбежал — и это несмотря на то, что им уже был подписан договор, а мужчина, нанявший Лукаса, ему симпатизировал...
Лукас познакомился с Коппером, темноволосым китобоем с угловатым мрачным лицом типичного жителя побережья, в одном из пабов под Греймутом. Это произошло сразу же после побега с Киворд-Стейшн, когда он был настолько исполнен ненависти и ярости к Джеральду, что не мог ясно мыслить. Тогда он без долгих размышлений отправился на западное побережье, настоящее Эльдорадо для «суровых мужчин», которые гордо называли себя coasterи зарабатывали на жизнь китобойным промыслом, охотой на тюленей и поисками золота. Лукас хотел доказать, что он может сам заработать свое золото, что он — «настоящий мужчина». Позже он вернется домой сказочно богатым, нагруженным... чем? Золотом? Тогда ему следовало вооружиться лопатой и ситом для просеивания золотых крупинок и отправиться в горы, вместо того чтобы пытаться попасть на китобойное судно. Но так далеко в будущее Лукас не заглядывал. Ему хотелось просто уехать, желательно уплыть на корабле — тогда он смог бы превзойти своего отца при помощи его же собственного оружия. Но когда после долгой и богатой приключениями скачки верхом Лукас достиг Греймута, он обнаружил лишь бедное поселение, в котором, кроме трактира и пристани для кораблей, ничего больше не было. Все же в пабе Лукасу удалось найти сухой уголок, где можно было отдохнуть. Впервые за много дней он находился в настоящем доме. Одеяло все еще было сырым и грязным после ночлега под открытым небом. Лукас с удовольствием искупался бы в ванне, но к такому комфорту в Греймуте не привыкли. Лукаса это не удивляло. «Настоящие мужчины» мылись довольно редко. Вместо воды рекой лились пиво и виски, и уже после нескольких бокалов Лукас, собравшись с духом, рассказал Копперу о своих планах. Суровый житель побережья не сразу ответил ему.
— Ты не выглядишь как китобой, — заметил Коппер, всматриваясь в худое лицо Лукаса и его красивые серые глаза. — Но и не слабак... — Мужчина схватил Лукаса за предплечье и пощупал мускулы. — Почему бы и нет? Другим тоже приходилось учиться держать в руках гарпун. — Он засмеялся, но после этого пристально посмотрел на Лукаса. — Но выдержишь ли ты в одиночестве три или четыре года подряд? Не будешь ли скучать по портовым красавицам?
Лукас уже слышал, что теперь нужно заключать договор на два-три года, чтобы поступить на службу на китобойное судно. Раньше с легкостью можно было поймать кашалота прямо у побережья Южного острова, маори удавалось охотиться на животных даже со своих каноэ, но теперь эти золотые годы прошли. Прибрежных китов практически полностью истребили. Чтобы их найти, приходилось заплывать далеко в открытое море и пребывать вдали от берега неделями, если не годами. Но об этом Лукас беспокоился меньше всего. Мужская компания прельщала ого, так как существовала вероятность, что здесь он не отличался бы от всех остальных так сильно, как в Киворд-Стейшн, где он был сыном «овечьего барона». Он справился бы с трудностями — нет, он даже добился бы уважения и признания окружающих! Лукас принял твердое решение, да и Коппер, казалось, тоже был не против. Он смотрел на Лукаса с интересом, хлопал его по плечу, поглаживал его по руке с видом опытного моряка и китобоя. Лукасу было слегка стыдно за свои ухоженные руки, отсутствие на них мозолей и пока что все еще относительно чистые ногти. В Киворд-Стейшн над ним все время смеялись, когда он регулярно чистил их, но Коппер не делал никаких замечаний.
178 
