Особенно,... 
35 
Он нисколько не сомневался, что пожилая психопатка в итоге будет в восторге от своей новой кухни, главное – доделать. И вид у кухни действительно будет и свежий, и чистый – в точности как у той рыжей девушки.
Что-то тут не так, подумал он: послушать Битси, так Эмма-Кейт с Шелби были подругами с пеленок, а Эмма-Кейт стояла деревянная и холодная, как истукан, он ее такой никогда еще не видел.
Поссорились, наверное, предположил он. У него самого была сестра, и он знал, что девичьи размолвки бывают долгими и горькими. Надо будет Эмму-Кейт расспросить. Найти нужную точку, чуть нажать – и она сама все выложит.
Ему надо это знать.
И еще он не знал, сколько должно пройти времени, чтобы было прилично позвать молодую вдову на свидание.
Наверное, следовало стыдиться, что он задает себе такие вопросы, но Грифф никак не мог от них отделаться. Такой быстрой и мощной реакции на женщину у него еще никогда не было! А женщин он очень даже любил.
Грифф поставил бутылку и подумал, что, раз Мэтт целый день возится с какой-то там раковиной, надо начинать собирать навесные шкафы без него. К тому же одним ремонтом раковины дело не обойдется, подумал он, устанавливая стремянку. Обязательно будет беседа. В Рандеву-Ридже ни одно дело без пространной беседы не делается.
И без чая со льдом. Без вопросов. И долгих, ленивых пауз.
К этому он уже начал привыкать. Ему уже даже нравился неспешный ритм здешней жизни, да и атмосфера маленького городка пришлась ему по душе.
Когда Мэтт принял решение перебраться вместе с Эммой-Кейт в Теннесси, перед Гриффом встал выбор: остаться или уехать. Искать нового партнера, самому управлять бизнесом. Или шагнуть в неизвестность и начать, в каком-то смысле, с нуля, на новом месте, с новыми людьми.
Он выбрал второе. И не пожалел.
Открылась входная дверь. К этому он уже тоже почти привык: стучаться в Ридже было не принято.
– Тебе что, новую раковину ставить пришлось? – прокричал Грифф, после чего закрутил последний шуруп в первом навесном шкафчике.
– У мисс Ви для меня еще несколько дел нашлось. Эй, да ты продвинулся! Смотрится отлично.
Грифф проворчал и слез со стремянки, чтобы посмотреть на дело своих рук со стороны.
– День проходит под знаком нерешительности. Теперь во всех словарях это слово будут иллюстрировать портретом Битси Эддисон.
– Ей трудно дается принятие решений.
Вот же любитель сглаживать углы!
– Даже не знаю, как она по утрам решается встать с постели. Я бы продвинулся намного дальше, если бы твоя явилась и увезла Битси пораньше. Она считает, что этот белый – слишком белый, да еще, возможно, она выбрала не ту столешницу. Или не тот цвет стен. Про фартук за мойкой лучше не спрашивай.
– Сейчас уже поздно что-либо менять.
– Попробуй ей это объяснить!
– Ты должен относиться к ней с любовью.
– Ага, это точно. Но черт побери, Мэтт, может, мы на ближайшие три дня запрем ее в какой-нибудь сундук?
Мэтт с усмешкой скинул куртку и зашвырнул в сторону.
Если Грифф долговязый и худой, то Мэтт – крепкий и жилистый. Волосы у него черные, коротко стриженные, тогда как у Гриффа довольно длинные, слегка вьющиеся пряди. Мэтт чисто брил свою квадратную челюсть, а узкое лицо Гриффа со впалыми щеками покрывала небольшая щетина.
Мэтт играл в шахматы и любил дегустировать вина.
Грифф предпочитал покер и пиво.
И вот уже почти десять лет они были близки, как братья.
– Я тебе сэндвич прихватил, – сказал Мэтт. – Багет.
– Да? А какой?
– Острый, как ты любишь. Который стенки желудка прожигает.
– Круто.
– Слушай, может, еще пару шкафов повесим, а уж потом сделаем перерыв? По-быстрому, а? Кто знает, как долго Эмме-Кейт удастся держать Битси подальше?
– Идет.
Они принялись за работу, и Грифф решил начать свои расспросы.
– Заходила внучка мисс Ви. Та, что вернулась. Вдова.
– Да? Я в городе что-то на этот счет слышал. Как на мордашку?
– Обалдеть! Честно, – сказал Грифф, когда Мэтт бросил на него многозначительный взгляд. – Волосы как у ее мамы и у мисс Ви. Как у того художника, знаешь?
– Тициана.
– Точно. Длинные и вьющиеся. И глаза как у них. Темно-синие с переходом в лиловый. О таких, как она, поэты стихи пишут. И печаль в глазах.
– Ну, это понятно, у нее муж сразу после Рождества погиб. Счастливое Рождество, нечего сказать.
35 
