– Что ты делаешь? – спросил он, с удивлением глядя на Тимми. На нем все еще были мокрые плавки, на плечи накинуто полотенце. Она оставила для него джинсы, рубашку, белье и сандалии.
– Мы вечером улетаем, – сказала она по дороге в ванную, куда шла переодеться.
– Но почему?
Он ничего не мог понять.
– Ты смеешься? Ты что же, думал, я буду сидеть здесь, выслушивать твои упреки и смиренно сносить твое хамство? Завтра утром ты будешь в Лос-Анджелесе. Тебе как раз хватит времени, чтобы попасть на Сент-Барт.
– Ни на какой Сент-Барт я не полечу, ты же знаешь.
Да, оба они знали, что билет на Сент-Барт ему не по карману. Он шиковал за ее счет. И вел себя грубо по отношению к ней, грубо и жестоко. Их отношения были очень поверхностными, ни он для нее не был прекрасным принцем, ни она для него принцессой Грезой, но он никогда раньше так откровенно не показывал ей всю меру своей корыстной заинтересованности в ее связях и высоком статусе, которые должны были обеспечить ему работу. Уж очень сейчас все неприглядно обнажилось. Тимми была убита. Хоть бы малейшая иллюзия, зачем она ему и почему он с ней, но нет, ничего не осталось…
– Полетишь ты на Сент-Барт или не полетишь, твое дело. Сейчас я возвращаюсь домой, и ты тоже.
– Ну что ты взъелась из-за какой-то ерунды, – заюлил Зак, пытаясь утишить ее гнев. Ну конечно же, ему не хотелось уезжать, но уже ничего нельзя исправить, поздно. А ведь она во многом импонировала ему. Их отношения давали ему гораздо больше, чем ей. И так было с самого начала.
– Может быть, для тебя это и ерунда, а для меня нет. Чтобы быть со мной, тебе вовсе не надо притворяться, что ты безумно в меня влюблен. Надо просто хорошо ко мне относиться, а не использовать меня в своих корыстных целях. И я думаю, что ты никогда не был ко мне привязан. И теперь поняла, что и у меня нет к тебе никакой привязанности. По правде сказать, ты мне сейчас просто неприятен. Когда я не взяла тебя с собой в Европу, ты устроил мне истерику, а ведь я, между прочим, была совершенно не обязана этого делать. Мы к тому времени встречались ровно четыре месяца, и мне было совершенно ни к чему возить тебя по Европе, ты бы там прохлаждался в роскошных отелях, а я бы работала как каторжная. Ты не позвонил мне в Париж, когда мне сделали операцию. А когда я позвонила тебе, ты сказал, что очень рад, так мне и надо, раз не взяла тебя с собой. Когда я прилетела домой, ты из вредности постарался уехать из города. А теперь взбесился, что я привезла тебя на Гавайи и что здешняя публика недостаточно хороша для тебя, а я не помогаю тебе заводить полезные знакомства на пляже. И знаешь, я никогда не буду тебе помогать. Ты – мое лекарство от одиночества, мне тяжело и страшно проводить воскресенья одной. Но пропади все пропадом, лучше уж я буду одна, чем позволю на себе паразитировать. Так что, мой дорогой, мы возвращаемся. Привлеки к себе внимание кого-то еще, пусть они везут тебя на следующее Рождество на Сент-Барт. Мне, честно признаюсь, наплевать. Через полчаса мы должны освободить номер.
И Тимми зашла в ванную и громко захлопнула за собой дверь. В их номере была еще одна ванная, и Зак мог переодеться в ней. Тимми давно так не сердилась, она просто полыхала от гнева, а такое с ней случалось не часто. Недаром Джейд так плохо о Заке отзывалась, сейчас он доказал, как она права. Ничтожество, прихлебатель. Тимми всегда знала, что их отношения не без червоточины, но закрывала на это глаза. И вот на Гавайях он вынудил ее признать горькую правду. Будь она в него влюблена, она, может быть, и смогла бы его простить. Но никакой влюбленности и в помине не было. У них всего лишь легкие и необременительные отношения, не более того. И Тимми не могла допустить, чтобы ее так беспардонно эксплуатировали, а Зак сейчас попытался. Все, конец, ее терпение лопнуло.
Одно приятно – он получил от Тимми всего только часы Картье и поездку на Гавайи. Пустяки, она ни о чем не жалела, но была оскорблена и возмутилась, что ее эксплуатируют. Увы, это неизбежно, когда вступаешь в близкие отношения с такими ничтожествами, как Зак. Кончается все тем, что они заходят слишком далеко. И тогда она с ними расстается – с кем-то раньше, с кем-то позже, но все равно расстается.
Из ванной Тимми вышла через двадцать минут, на ней были джинсы, тенниска и джинсовая куртка, на плечи накинута шаль, на ногах сандалии. Волосы мокрые, она приняла душ. Хмурый Зак сидел на стуле в гавайской рубашке и в джинсах, которые она ему оставила. Не произнося ни слова, он встал и пошел за ней из номера. Он понимал, что перешел грань, и не хотел усугублять положение. Когда они спустились в вестибюль, он спросил, может быть, она все-таки передумает и останется. Прощения он не попросил, но было видно, что он чувствует себя неловко и волнуется. Он только что упустил единственный в мире шанс плюс еще четыре дня отдыха на Гавайях, хоть и считал, что это гиблое место. Все равно Гавайи есть Гавайи, тем более что отдых ему ничего не стоил, а Тимми как-никак знаменитая владелица империи «Тимми О».