41 
– Я почуял дым из трубы, когда возвращался. Как тебе это удалось?
– Нашла несколько поленьев посуше ближе к стене дома на крыльце.
– Что ж, спасибо.
– На здоровье.
– А еще я слышу запах кофе.
– Я оставила нетронутую банку, – объяснила Лилли. – Пришлось потратить нашу питьевую воду, но я сварила всего две чашки. Сливок и сахара нет.
– Я всегда пью черный.
Вернувшись в комнату, она увидела, что Тирни снял куртку, шарф и башмаки и стоит спиной к огню. Лилли протянула ему дымящуюся кружку.
– Тебе не станет плохо?
– Я рискну. – Он обхватил кружку ладонями и поднес ее к губам, но вдруг остановился.
– А где твоя?
– Все для тебя. Заслужил.
Он отпил несколько глотков, смакуя вкус и тепло, тихо урча от удовольствия.
– Я мог бы на тебе жениться.
С нервным смешком Лилли забралась на диван, ближе к огню, подогнув под себя ноги. Вязаный плед она прижала к груди, словно защищаясь неизвестно от чего. Может быть, от глаз Тирни, которые, похоже, преследовали ее, заглядывали ей в душу и знали о ней больше, чем она сама.
Тирни сел у камина и вытянул ноги к огню.
– Как голова? – спросила Лилли.
– Кружится.
– Болит?
– Гораздо меньше.
– Свежей крови вроде не видно, но, когда ты придешь в себя, я еще раз осмотрю твою рану.
Тирни молча кивнул. Когда он допил кофе, Лилли забрала у него пустую кружку и пошла в кухню, чтобы налить ему еще порцию. Но Тирни решительно отказался.
– Возьми себе.
– Я для тебя варила.
– Ничего не хочу слушать – пей!
Лилли сделала два глотка и передала ему кружку. При этом их пальцы соприкоснулись.
– Прекрасный кофе, Лилли. Очень кстати. Спасибо.
– Спасибо тебе, что притащил дрова.
– На здоровье!
Лилли заняла свое прежнее место в углу дивана.
– Я знаю о твоей дочери, – вдруг произнес Тирни бесстрастным голосом. И, увидев ее изумленное лицо, поспешил добавить: – До меня дошли кое-какие сведения.
– От кого?
– О тебе было много разговоров в Клири, особенно с тех пор, как Датч вернулся в город и возглавил местную полицию. В «Аптеке Ритта» вы оба входите в «горячую десятку».
– Ты проводишь время в «Аптеке Ритта»?
– Куда все, туда и я. Все там собираются.
– О да, это местный клуб, – с насмешкой заметила Лилли. – Я так и знала, что мой развод с Датчем породит тучу слухов и догадок. Сплетники кормятся браками, беременностями, изменами и разводами.
– И смертями, – тихо добавил он.
– Да. – Лилли пристально смотрела на Тирни. – И что же говорят о смерти Эми?
– Что это была трагедия.
– Что ж, это правда. Ей было всего три годика, когда она умерла. Ты это знал? – Тирни кивнул. – Четыре года назад. У меня в голове не укладывается, что я прожила без нее больше, чем с ней.
– Опухоль мозга?
– И это тоже правда. Злостная гадина! Коварная и смертоносная. Она долго не проявлялась… очень долго. Ни паралича, ни частичной слепоты, ни проблем с речью. Никакого предупреждения о том, что нас ждет. Эми казалась совершенно здоровенькой. К тому времени, как мы поняли, что надо бить тревогу, опухоль заполонила целое полушарие ее мозга.
Лилли нервно перебирала бахрому вязаного пледа.
– Нам сказали, что опухоль неизлечимая и неоперабельная. Доктора говорили, что даже агрессивная химиотерапия и радиация могут продлить ей жизнь на несколько недель, ну, может, на пару месяцев, не больше. Мы с Датчем решили не подвергать ее изнурительному лечению. Мы забрали ее домой и еще шесть недель прожили сравнительно нормально. А потом эта проклятая опухоль сделала рывок. Появились симптомы, и все понеслось! Однажды утром она не смогла выпить апельсиновый сок. Потом начали отключаться другие жизненные системы. Она впала в кому. Однажды утром она перестала дышать. Ее сердечко стукнуло в последний раз и остановилось.
Тирни пытался поймать ее взгляд, но Лилли быстро отвернулась и стала смотреть на огонь.
– Мы пожертвовали ее тело на медицинские исследования. Мы подумали, что это может принести пользу… Может, спасет каких-то других детей от такого страшного конца. К тому же мне казалась невыносимой мысль о том, что ее придется положить в гроб. Понимаешь, она всегда боялась темноты. Не засыпала без света. У нее был такой ночник в виде прозрачного стеклянного ангелочка с распростертыми крыльями. Я его берегу и сама зажигаю каждую ночь. Ну, в общем, я не могла допустить, чтобы ее закопали в землю.
– Не будем говорить об этом, Лилли. Прости меня, не надо мне было…
41 
