21 
– Где Алессандро? – Бернардо пил кофе после похорон, думая, каким вдруг невыносимо пустым кажется дом, и устыдился при мысли о том, что благодарен богу, что уж если судьба решила забрать кого-то, то им оказался Амадео, а не ребенок. Изабелла не смогла бы сделать подобный выбор. Но для Бернардо это было ясно. Так же как и для Амадео. Он бы с радостью пожертвовал собой, чтобы спасти своего единственного сына.
– Он в своей комнате с няней. Ты хочешь увидеться с ним? – Изабелла подняла на него безжизненный взор.
– Я могу подождать. Во всяком случае, я хотел поговорить с тобой кое о чем.
– О чем? – Теперь с ней было трудно разговаривать, и она не разрешала доктору дать ей какое-нибудь успокоительное. Бернардо точно знал, что она действительно не спала почти неделю.
– Думаю, вам надо уехать.
– Не говори ерунду. – Она раздраженно поставила чашку и уставилась на него. – Со мной все в порядке.
– Особенно если судить по твоему виду. – Он выдержал ее взгляд, и на мгновение на ее лице мелькнула улыбка. Впервые за неделю между ними возникла прежняя напряженность. Знакомая и успокаивающая.
– Ладно, я действительно устала. Но со мной все будет нормально.
– Если только ты не останешься здесь.
– Ошибаешься. Мне надо быть именно здесь. Возле его вещей, его дома… возле него…
– Почему бы тебе не съездить в Штаты?
– Почему бы тебе не заткнуться? – Она со вздохом откинулась на спинку кресла. – Я никуда не поеду, Бернардо. Не дави на меня.
– Ты слышала, что сказали полицейские. Начнут звонить всякие идиоты, сводя тебя с ума. Уже сейчас пресса не собирается оставлять тебя в покое. Тебе так хочется жить? А что ты планируешь для Алессандро? Ты даже не можешь снова послать его в школу.
– В конце концов, он сможет вернуться туда.
– Тогда уезжай на несколько месяцев. Ну хотя бы на месяц. Что заставляет тебя оставаться здесь?
– Все. – Медленно снимая шляпу с вуалью, она посмотрела на него так, как будто все давно и хорошо обдумала. Теперь в ее взгляде на него было нечто решительное и пугающее.
– Что это значит?
– Это значит, что в понедельник я возвращаюсь на работу. Я буду работать по несколько часов ежедневно. С девяти до часа или до двух. Сколько потребуется.
– Ты шутишь?
– Вовсе нет.
– Изабелла, это невозможно. – Он был поражен.
– Я смогу, и я это сделаю. Кто же, по-твоему, будет теперь заниматься нашим делом – теперь, когда… его больше нет? – Она на мгновение запнулась, произнося эти слова. Бернардо взял себя в руки, как только услышал их.
– Я думал, что мог бы сам заняться этим. – На миг в его голосе промелькнула обида и напряженность. Она отвернулась, но затем вновь посмотрела на него.
– Ты мог бы. Но я не могу так поступить. Я не могу сидеть здесь и отречься от всего. Я не могу бросить то, что мы делали вместе с Амадео, предать то, что он создал, то, что мы любили и чего добились вместе. Теперь его нет, Бернардо. Я обязана сделать это ради него. И ради Алессандро. Когда-нибудь наше дело перейдет к нему. Тебе и мне придется научить его тому, что ему необходимо знать. Тебе и мне. Нам обоим. Я не могу сделать это, сидя здесь. Если бы я поступила так, то потом я могла бы только рассказывать ему, как все было двадцать лет назад, «когда твой папа был жив». Я обязана сделать для него нечто большее, и не только для него, но и для Амадео, для тебя и себя самой. Я возвращаюсь в понедельник.
– Я не говорю, что ты не должна возвращаться. Я только хотел сказать, что это слишком рано. – Он старался, чтобы его слова прозвучали мягко, но он не был Амадео. Он не мог вести себя с ней так мягко, как это делал он.
Но на сей раз она только покачала головой, и на глаза у нее навернулись слезы.
– Нет, Бернардо… не слишком рано. Скорее… слишком… слишком поздно. – Он взял ее за руку и подождал, пока она не взяла себя в руки. – Что бы я делала здесь? Бродила по дому? Открывала его шкафы? Сидела в саду? Ждала в своем будуаре? Кого? Человека… – Она невольно всхлипнула, хотя и сидела спокойно, высоко подняв голову. – …Мужчину… которого я любила… и который больше никогда… не вернется… домой. Я должна… вернуться на работу. Там я найду его. Я буду встречать его каждый день во множестве самых разных вещей. В том, что больше всего имеет значение. Я просто… должна. И все. Даже Алессандро понимает это. Я сказала ему об этом утром, и он все прекрасно понял. – Она произнесла это с гордостью, ведь у нее был такой хороший мальчик.
21 
