52 
– Это случилось не с тобой, Изабелла. Это случилось с ним. А ты еще здесь, вместе с Алессандро, с твоим делом, с каждой своей частичкой, твоим умом, сердцем, душой, в целости и сохранности. Если только ты не позволишь горечи убивать тебя, как тебе это уже кажется.
– Разве с тобой не произошло бы то же самое?
– Может быть, у меня не хватило бы духу сделать то, что удалось тебе. Продолжать жить, взять на себя его дело, сделать его лучше, руководить работой даже отсюда. Но этого недостаточно, Изабелла. Недостаточно… о господи, малышка, пожалуйста… не теряй себя. – Слезы заволокли ей глаза при взгляде на темноволосую красавицу, такую уставшую, такую одинокую, внезапно лишившуюся самого близкого человека. Зарываясь на весь день с головой в работу, она не чувствовала этого. Но рано или поздно рабочий день кончался, и ей приходилось возвращаться к мыслям о доме.
Изабелла тихо встала, похлопала Наташу по плечу и молча вернулась в свою комнату. Когда она вышла оттуда десять минут спустя, на ней были темные очки, норковое пальто и черная шертяная шапочка. Наташа резко остановилась, увидев ее.
– Куда ты, черт возьми, собралась?
– На улицу. На прогулку. – Из-за очков невозможно было разглядеть ее глаза, но Наташа тотчас же поняла, что она плакала.
Какое-то время женщины молча стояли, глядя друг на друга. Затем Наташа сдалась, охваченная горестным сочувствием к подруге.
– Ладно, я пойду с тобой, – сказала она, – но ради бога, сними это пальто. Ты выглядишь такой же неприметной, как Грета Гарбо. Тебе не хватает только одной из ее шляп.
Изабелла устало усмехнулась, чисто по-итальянски пожав плечами.
– Это единственное пальто, которое я захватила из Италии.
– Бедная маленькая богачка. Пошли, я поищу что-нибудь для тебя. – Изабелла пошла за ней, а Наташа подошла к шкафу и вытащила красное шерстяное пальто.
– Я не могу надеть его. Я… Наташа, извини…
– Почему?
– Оно не черное.
Наташа какое-то мгновение непонимающе смотрела на нее, но потом поняла. До этого она не была уверена.
– Ты носишь траур? – Изабелла кивнула. – Поэтому ты не можешь взять красное пальто? – Идея носить черные платья, черные свитера, черные чулки в течение целого года – это было нечто новое для нее.
– Я бы чувствовала себя ужасно. – Наташа вновь перевела взгляд на шкаф, а затем пробормотала через плечо: – Тебя устроит темно-синее?
Чуть-чуть поколебавшись, Изабелла кивнула и молча сняла роскошную норковую шубу. Наташа надела лисий жакет, теплые перчатки и высокую шапку из рыжей лисы. Она повернулась и увидела улыбающуюся Изабеллу.
– Ты выглядишь великолепно.
– Ты тоже.
Поразительно, но даже в простом темно-синем пальто и черной вязаной шапочке она была очень эффектной. Главным достоинством ее внешности была кожа цвета слоновой кости и глубоко посаженные миндалевидные глаза.
Подруги тихо вышли из квартиры. На улице было уже темно. Наташа устремилась вперед, когда швейцар распахнул дверь, и Изабелла поразилась, как там холодно. Ей вдруг показалось, как будто кто-то сильно ударил ее в грудь. Она на миг задохнулась и почувствовала, как хрустальная пелена заволакивает ей глаза.
– У вас всегда такая погода в феврале? Нью-Йорк почему-то запомнился мне только осенним.
– Сейчас еще, слава богу, потеплело. Обычно бывает хуже. Ты хочешь пойти в какое-нибудь определенное место?
– Как насчет парка? – Они торопливо шли по Парк-авеню. Наташа была в шоке.
– Только если у тебя есть желание покончить жизнь самоубийством. Знаешь ли, в парке можно встретить уголовный контингент. Кажется, там совершаются тридцать девять грабежей и два убийства в час. – Изабелла засмеялась и неожиданно почувствовала, что ее тело оживает.
Но ее подгоняла вперед не энергия, а напряжение, одиночество и страх. Она так устала от всего: работы, путешествия, необходимости прятаться, скучать по мужу и быть храброй. «Побудь смелой еще немного». Ей все еще слышались слова, сказанные Амадео, когда он говорил с ней в тот последний вечер.
Изабелла быстро шла по улице. Наташа старалась идти с ней в ногу, но она как будто забыла о ее существовании. «Надо быть… смелой… смелой… смелой…» Ей показалось, что они прошли уже несколько миль, прежде чем наконец остановились.
– Где мы?
– Семьдесят девятая улица. – Они миновали восемнадцать кварталов. – Ты в неплохой форме, старушка. Может быть, пора возвращаться домой?
52 
