Особенно,... 
46 
— Что, если я не хочу уходить? — спросила она, пристально глядя на него. — Что тогда?
Разумеется, у него не было ответа. Но это уже не имело значения, потому что Тула его не ждала. Уже слишком поздно. Она должна вернуться домой и попытаться собрать воедино осколки своей жизни.
— Натан сейчас спит, — мягко сказала она. — Я уеду прямо сейчас, пока он не проснулся. Боюсь, что у меня не хватит духу с ним попрощаться.
— Черт побери, Тула, позволь мне хотя бы…
— Ты все сделал, — перебила она его, повернувшись лицом к лестнице. — Пусть твой нотариус со мной свяжется. Я подпишу все необходимые бумаги, чтобы передать тебе право опеки над Натаном. И, Саймон, — добавила она, — пообещай мне, что будешь любить его за нас двоих.
Следующие несколько дней Саймон жил как в аду. Он не мог сосредоточиться на работе. Ему вдруг стали безразличны цены на акции компании и новые предложения его деловых партнеров. Его выводило из себя, что Мик каждые пять минут повторял: «Я же тебе говорил». Воспоминания о Туле были такими отчетливыми, что без нее собственный дом казался ему пустым.
Натан постоянно плакал, тоскуя по единственной матери, которую помнил. Саймон пытался его успокоить, но все без толку. Он понимал, что чувствует малыш. Ему самому было плохо без Тулы. Он даже не нанял няню, чтобы не видеть, как другая женщина держит на руках Натана. Он хотел, чтобы Тула вернулась в их дом… Ее место рядом с ними. Каждый новый день без нее казался еще более пустым и тоскливым, чем предыдущий. Она снилась ему каждую ночь. Просыпаясь, он тянулся к ней, но находил только холод и пустоту.
Он любит эту женщину, черт побери. У него была семья, и он хочет ее вернуть. Ради Натана. Ради себя. Да, он вел себя как полный идиот, но у Тулы такое доброе сердце, что, возможно, она его простит.
Если бы не запланированная встреча с читателями, Тула вряд ли когда-нибудь осмелилась бы вернуться в Сан-Франциско. Раньше она не приезжала сюда, потому что боялась столкнуться со своим отцом, теперь к этой добавилась еще одна причина.
Саймон и Натан живут всего в нескольких кварталах от этого книжного магазина в викторианском особняке, который она уже начала считать своим домом. Наверняка Саймон нашел для Натана хорошую няню. Интересно, тоскуют ли они по ней, как она по ним?
Сидя посреди мягкого ковра в книжном магазине, Тула смотрела на лица своих юных читателей, окружавших ее. Родители стояли в стороне и наблюдали за своими чадами.
Поостыв, Тула начала жалеть о том, что ушла от Саймона. Да, он причинил ей боль, но он все ей рассказал, не так ли? Ему было нелегко признаться в том, что он сделал. Он мог бы молчать, но предпочел быть с ней честным. Несмотря на боль и обиду, она поняла, что по-прежнему его любит. Она решила, что после встречи с читателями приедет к нему домой и признается Саймону Брэдли в своих чувствах. Возможно, он ответит ей взаимностью, и они смогут начать все заново и стать настоящей семьей.
Эта мысль придала ей сил. Улыбнувшись детям, она спросила:
— Вы готовы услышать историю о том, как Одинокий Кролик нашел друга?
— Да! — послышался в ответ унисон детских голосов.
Она рассмеялась, и ей стало легче на душе.
Тула открыла книгу и целиком посвятила следующие полчаса своим юным слушателям. Когда история об Одиноком Кролике и белом котенке закончилась, дети зааплодировали, а родители начали брать с полки ее книги и выстраиваться в очередь за ее автографом. Потом Тула клеила всем желающим на футболки стакеры с изображением Одинокого Кролика и отвечала на их вопросы. Она получала удовольствие, несмотря на то, что все ее мысли были о предстоящей встрече с Саймоном.
Вдруг она почувствовала, что кто-то за ней наблюдает. Ее кожу начало покалывать, а сердце учащенно забилось, прежде чем она подняла голову и увидела перед собой темно-карие глаза Саймона, полные нежности. Вместо делового костюма на нем были джинсы и футболка с изображением Одинокого Кролика. К себе он прижимал Натана в точно такой же футболке.
Тула улыбнулась, но затаила дыхание, боясь принять желаемое за действительное. Может, Саймон просто принес Натана, чтобы она с ним пообщалась. Может, она приняла за нежность сожаление.
Медленно поднявшись, она попыталась с ним заговорить, но от волнения у нее пересохло во рту. Когда Натан протянул к ней свои пухленькие ручки, она взяла его, и он довольно вздохнул, прижавшись к ней.
46 
