Особенно,... 
58 
— Я отрежу им языки!
Сарнай прищурилась и растянула губы в усмешке.
— Если будет за что.
— Одна женщина, — с усталым вздохом, промолвил Юйтан, — у него все же была. Когда он бродил по Кантону, не помня себя, то, познакомился с девушкой и совершил с ней обряд.
— С безродной?! Ее следовало уничтожить!
— Я собирался это сделать, но меня опередил князь Арвай. Однако Киан утверждал, что любит ее. Думаю, причина его поведения кроется именно в этом.
— У твоего сына низменные пристрастия и узкие интересы. Объясни ему, в чем состоит его долг.
— Скажу после того, как подберу подходящую невесту.
Сарнай усмехнулась.
— Ты бываешь удивительно недальновидным, Юйтан. Не надо искать в округе. Вы с Кианом должны поехать в Пекин.
— Вы рассчитываете на интерес кого-то из столичного дворянства? — с сомнением произнес князь.
— Смотри выше. Так высоко, как только сможешь.
— Не хотите ли вы сказать, что я смогу женить сына на дочери императора?!
Сарнай надменно вздернула подбородок.
— Почему нет, если это будет дочь, рожденная одной из наложниц не самого высшего ранга? Я смогу смириться с тем, что ты признал своим наследником сына от китаянки только тогда, когда узнаю, что в жилах моих внуков течет кровь сына Неба!
Перед тем, как отправиться к сыну, Юйтан долго, обдумывал сказанное матерью. Рано овдовевшая и единолично занимавшаяся воспитанием сына, Сарнай была деспотична по натуре и не переносила, когда кто-то пытался оспаривать ее мнение. Но она была умна, и ее советы редко бывали неверными.
Киан отличался привлекательной внешностью, со вкусом одевался и обладал изысканными манерами, имел довольно большой по своему возрасту чин в знаменных войсках. Доходы княжеской семьи были достаточно велики для того, чтобы вести жизнь на широкую ногу и окружить супругу наследника должной роскошью. Однако Киану явно чего-то не хватало: сердечного огня, желания жить. Не сочтет ли прозорливый император такого претендента на руку одной из своих дочерей мрачным и вялым?
Однако время шло, и наконец Юйтан решился на откровенный разговор.
Он нашел Киана в его комнате за излюбленным занятием: сын вглядывался в узоры письмен. Юйтан знал, что, подобно древним мудрецам, сын был свято уверен в магической силе любой надписи. Больше всего ему нравилось выписывать иероглифы, означающие бессмертие. А на стену он повесил картину с изображением двух белых журавлей.
Юйтан, предпочитавший сидению за книгами скачку на горячем коне, звон тетивы и дробный стук копыт — звукам цитры, а запахи дождя и ветра — ароматам благовоний, в очередной раз удивился. Если б он знал о том, кто Киан на самом деле, то поразился бы еще больше.
— Я пришел поговорить.
Когда сын поднялся, поздоровался и поклонился, отец сказал:
— Садись. Я вижу, ты несчастлив. Счастливый человек в твоем возрасте думает не о бессмертии, а… о жизни.
Киан молчал, и князь продолжил:
— Тебе пора исполнить долг, долг перед семьей, перед родом. Ты должен вступить в брак.
— Я уже говорил, что не хочу жениться. Разве я не волен делать выбор?
Юйтан нахмурился.
— Простые люди думают, будто те, кто живет во дворцах, делают все, что заблагорассудится, но это не так. Это они живут, как трава, а наше существование подчинено строгим правилам. Взамен этого Небеса даровали нам богатство и власть. И потом речь идет не о том, чтобы ты кого-то убил, а напротив — подарил жизнь, зачал дитя.
— Это невозможно.
— Почему? Неужели в тебе нет мужской силы?
— Мужская сила есть. У меня нет желания жить.
— Даже если и нет, то придется. Ты не можешь идти против судьбы. Через несколько дней мы едем в Пекин. Пора представить тебя ко двору.
Киан задумался. В определенных случаях с Юйтаном было опасно, да, по сути, и невозможно спорить. Хотя, его можно было назвать терпеливым родителем, он умел проявлять отцовскую власть.
Возможно, нет ничего плохого в том, чтобы увидеть легендарную столицу Поднебесной и немного развеяться. Киан ответил согласием, не подозревая о планах Сарнай.
Обучаясь дворцовым церемониям, они задержались с отъездом. Стояла осень, время увядания, что соответствовало настроению Киана. Они с отцом ехали в сопровождении свиты под пасмурным, безмолвным, строго хранившим свои великие секреты небом.
Как ни странно, Киан редко думал о Мэй. Она просто жила в нем, в каждом движении, взгляде, во вздохе. Он ни с кем не спал, потому что каждую ночь представлял, как спит с ней. При этом он ничего не делал, просто закрывал глаза и погружался в ощущения, чувства. Его аскеза была естественной, он запечатлел, запечатал и хранил в себе любовь.
58 
