Последние отзывы

  22  

— Да… друг мой! Ты становишься жестоким на старости лет.

— Она сыграла со мной грязную шутку, заставив надеяться и в результате оставив на бобах, и заслужила небольшую месть с моей стороны, — запальчиво заявил виконт.

— Что ж, я склонен с тобой согласиться, — ответил Фредди. — И в то же время я невольно чувствую, что ты идешь по очень тонкому льду.

Виконт долго молчал. Потом сказал:

— Вот посмотрим, как пройдет сегодняшний вечер. Ты хотя бы понял, друг мой, каких чудовищ я пригласил к себе сегодня на обед?

— Да, честно говоря, меня немного удивил твой выбор.

— Олвенли самый большой сплетник в Лондоне, — сказал виконт, — и, если он одобрит Джемму, в остальных можно не сомневаться. А Честнем — дамский угодник; я ни разу не видел, чтобы он остался равнодушен хотя бы к одному хорошенькому личику.

Фредди ничего не ответил, и через некоторое время виконт продолжил:

— Я знаю, о чем ты подумал, но дело в том, что Честнем к тому же терпеть не может Ниобу.

— Отчего же?

— Вероятно, она ухитрилась как-то уязвить его самолюбие прежде, чем до нее дошло, какая это важная персона. И впоследствии, как она ни заманивала его в свои сети, он остался непреклонен.

— Весьма на нее похоже, — произнес Фредди. — Если хочешь знать мое мнение, дружище, то чем больше я слышу про Ниобу и ее папашу, тем больше убеждаюсь, что вместо того, чтобы думать о мести, ты должен радоваться и благодарить судьбу за то, что благополучно от них отделался.

— Мы по-разному смотрим на одни и те же вещи, — мрачно изрек виконт.

Фредди замолчал и больше не промолвил ни единого слова до самого дома.

В свой дом на Беркли-сквер виконт вернулся довольно поздно: он не смог удержаться от искушения и уговорил Фредди заглянуть на несколько минут в Уайт-клуб, просто чтобы послушать, что говорят завсегдатаи о его женитьбе.

Кое с кем из них он уже виделся на матче по боксу. Остальные, просплетничавшие весь день, сидя в удобных кожаных креслах, тоже могли многое сказать по этому поводу.

И только когда Фредди выразительно достал из кармашка свои часы и посмотрел на циферблат, виконт наконец-то оторвался от разговоров и поспешил домой.

— Остается только молить Всевышнего, чтобы мой повар не осрамился и постарался приготовить что-нибудь съедобное, — пробормотал он, останавливая лошадей возле своего парадного входа.

— Вероятно, тебе следовало бы хоть чуточку подождать, пока Джемма не освоится со своей ролью хозяйки дома, — заметил его друг.

— Джемма? Сомневаюсь, что она вообще имеет хотя бы малейшее представление о том, как вести дом, — небрежно ответил виконт. — Да и вообще, тогда это будет слишком поздно.

Оба знали, что он имеет в виду, и Фредди только усмехнулся в ответ и посоветовал приятелю:

— Ладно, ты, самое главное, позаботься о том, чтобы вина было достаточно. Вино прикроет все прочие огрехи твоего нерадивого повара.

С этими словами Фредди взял вожжи из рук виконта, а тот легко взбежал по ступенькам и через мгновение обнаружил, что у дверей его встречает не Кингстон, а Хокинс.

— Ладно, старина, — с улыбкой сказал виконт, — сам знаю, что опаздываю. Надеюсь, что ты обо всем побеспокоился, как обычно?

Не дожидаясь ответа, он поспешил наверх в свои покои, где и обнаружил, как и ожидал, что ванная для него приготовлена, а одежда для приема разложена на кровати.

Если Хокинс и был несколько менее внимателен, чем обычно, виконт этого не заметил, так как его мысли все еще были заняты поздравлениями, которые он получил на матче в Уимблдоне и в клубе.

А еще он гадал, что скажут лорд Олвенли, лорд Честнем и прочие джентльмены, которых он пригласил к себе на обед, когда увидят перед собой Джемму вместо Ниобы.

Вне всяких сомнений, этим джентльменам покажется странным, что он устраивает званый обед на второй день своего медового месяца.

Впрочем, все приглашенные были явно польщены оказанной им честью, и виконт не сомневался, что они хвастают перед своими друзьями выпавшей на их долю возможностью первыми поздравить и, конечно же, поцеловать новобрачную.

Виконт рассчитал все точно; и, когда спускался вниз по лестнице, как всегда элегантно одетый — белоснежный галстук завязан безукоризненно, фрак как влитой, великолепно облегает фигуру, так что всем сразу ясно, у какого портного он сшит, у Вестона, разумеется, — он увидел входящего в холл лорда Олвенли и следовавших за ним лорда Вустера и сэра Стаффорда Ламли.

  22