Особенно,... 
122 
– Я рада, что у вас есть защита. До Рэта далеко, – вздохнула Анабелла.
Десять человек! Нужно обязательно рассказать Ангусу. Ему будет интересно узнать.
– Прощай, сестра, – спокойно сказала Агнес, садясь в седло.
– Прощай, Агги, – тихо ответила графиня Дун, грустно наблюдая, как сестра с гордо поднятой головой выезжает со двора на мост, в конце которого ждали Мэтью и его люди. Она так и не оглянулась.
Анабелла заплакала.
К ней подошла Джин и взяла хозяйку за руку.
– Это дело рук Марии Стюарт. Ее обаяние оторвало от семьи еще одного мужчину.
– Все лучше, чем позволить ей уничтожить Фергюссонов из Дуна, – произнесла Анабелла неожиданно жестким тоном. Она была зла на то, что случилось. И прежде всего зла на Мэтью.
И тут она вспомнила.
– Как старая Жанна восприняла все это?
– Она в бешенстве, слава богу! Но это лучше, чем скорбеть! Ругается на бретонском наречии! – фыркнула Джин. – Я не слышала ее ругательств с тех пор, как умер наш отец. Некоторые слова я даже не понимаю.
Она сжала руку Анабеллы.
– Мы это переживем. Фергюссоны всегда выживают.
Пока женщины провожали Агнес, граф отпустил курьера с обещанием и предостережением:
– Возвратитесь в Дун, и эти пять золотых полновесных монет – ваши. Предадите меня – и я вас найду.
Гонцу вернули все его вещи, включая кошель с одной серебряной монетой и несколькими медяшками. Его когда-то тощая лошадь теперь стала жирной и гладкой. Курьеру дали теплый плащ, поскольку когда он впервые прибыл в Дун, в верхней одежде не было нужды, да у него ее и не было. И он, и граф знали, что Гамильтоны уж точно не дадут ему пяти золотых монет. Ему было поручено прибыть в лагерь Гамильтонов раньше Мэтью и мгновенно исчезнуть.
– Я вернусь, – пообещал он. Еще бы не вернуться! За обещанное золото он купит маленький коттедж на окраине Эдинбурга, куда сможет привести жену и мирно жить до старости. Граф Дун доказал, что ему можно доверять.
Эллиот умчался.
Стоял декабрь, и хотя было не в обычаях реформатской кирхи соблюдать праздники и посты старой церкви, деревенские жители все свято выполняли, хоть и без особого размаха. Зал замка украсили ветвями сосны и омелой. Притащили два огромных бревна, чтобы положить в очаги и торжественно зажечь. Праздник был скромным, зато играла музыка и собравшиеся танцевали. Хотя новая кирха не одобряла все это, но официального запрета не было.
Маленькому Джейми и его сестре Энни было уже больше трех лет, а их кузену Робби – почти два. Дети бегали по залу под бдительным надзором большой гончей, которая сама себя назначила их опекуном. Терпеливое животное даже оттаскивало малышей, когда они подходили слишком близко к очагу. В канун Рождества старая Жанна пришла, чтобы перезимовать в замке: зима обещала быть суровой. Она привела двух детишек Джин. Ангус был доволен. Семья для него была так же важна, как и Дун.
Именно в интересах семьи он решил отправиться в Стерлинг и предупредить графа Морея о замышляемом убийстве. Было холодно, на земле лежал снег, но погода держалась сухая. И судя по предсказаниям деревенского старика, который занимался подобными делами, таковой и останется. Анабелла расстроилась, хотя знала, что больше он никого другого не сможет послать.
– Это мой способ доказать Морею свою верность, – пояснил Ангус.
Он уехал пятнадцатого января, еще до восхода солнца. Но хотя в Дуне все было тихо, через несколько дней графу пришлось укрыться от снежной бури. Чистым усилием воли он сумел добраться до Стерлинга, только чтобы узнать, что граф Морей отправился в Эдинбург. Ангус снова повернул свою лошадь, но когда оказался в Линлитгоу, стал свидетелем ужасного переполоха. В тавернах яблоку негде было упасть. Повсюду шныряли солдаты. Он остановил одного с бляхой, на которой красовался герб Мореев.
– Я граф Дун, – представился он, – и ищу вашего хозяина. У меня для него важные новости.
– Граф Морей мертв, милорд. Убит Джеймсом Гамильтоном, когда проезжал по городу.
У Ангуса упало сердце. Столько усилий, и все зря! Он думал, что время еще есть, и успел бы, не задержи его внезапная буря.
– Когда? – спросил он солдата.
– Не более часа назад, милорд. Господин проезжал мимо дома архиепископа церкви Святого Эндрю, когда его застрелили из окна верхнего этажа. Трус спрятался за сохнувшим бельем.
– Смилостивься, Боже, над его доброй душой, – вздохнул граф и перекрестился. – Уверены, что он мертв?
122 
