Особенно,... 
72 
— О нет! Это кошмар моего детства! Теперь я обойдусь без их опеки.
— Они любили вас?
— Чересчур.
— По-моему, любви не бывает слишком много, — заметила Нелл.
Дилан пристально посмотрел на нее. В свете пламени ее кожа приобрела красноватый оттенок, а в волосах будто запутались молнии. В глубине глаз тлел огонь. Он и сам не знал, что заставило его сказать:
— Вы огненная девушка, Нелл. Афродита родилась из морской пены, а вы — из пламени. Это ваша родная стихия.
Она покраснела.
— Я всегда стеснялась своей рыжины. Ведь рыжие девушки нравятся далеко не всем.
— У вас очень гармоничная внешность. Все, чем вы обладаете, очень идет вам. Когда-то я выбрал самую красивую девушку, за что и был наказан. Красота — это не главное. Вы сказали, что любви не бывает слишком много. Сейчас я бы отдал все, что имею, даже за малую каплю этого чувства.
— Вы считаете, вас нельзя полюбить?
— Полюбить, наверное, можно. До меня нельзя… дотронуться. Я желаю чистого чувства, не замешанного на жалости, не замутненного хитростью или расчетом.
— Вы преувеличиваете, Дилан. Вы выглядите вовсе не так ужасно! Для меня — нет.
— Только не говори, что ты могла бы лечь со мной в постель!
Нелл почудилось, будто она ослышалась. Она снова вспомнила день, когда более яркий, чем солнце, свет врезался людям в глаза огненными копьями. А сколько сердец поразило горе! После такого надо жить без вопросов, сомнений и скорби и, как сказал Дилан, ценить даже каплю любви. Жизнь должна была взять свое, ей предстояло ворваться в их заледеневшие сердца и исстрадавшиеся души и омыть их горячей волной.
— Могла бы и могу, если вам… тебе… не неприятно.
— Что ты имеешь в виду?
— Вот это. — Нелл положила ладонь на свой, пока что лишь слегка округлый живот.
— Нет, — сказал он, проводя руками по ее бедрам.
В свою очередь Нелл осторожно, почти невесомо взяла лицо Дилана в ладони, а потом нежно поцеловала в губы.
— Мое лицо состоит из двух половин.
— Зато у тебя очень цельное сердце.
Возможно, он до сих пор любил другую — это было неважно. В этот миг Нелл хотела любить его. Она желала отдать ему все, что он пожелает принять.
— Разденься, — попросил он.
Нелл сняла с себя одежду так естественно, будто стояла на берегу озера и собиралась войти в воду. У нее были крепкие груди и стройные ноги, а кожа — нежно-розовая и мягкая, как у ребенка. Она напоминала танцовщицу, готовую начать свое выступление на ярко освещенной сцене.
— Ты словно соткана из солнечных лучей! В спальне холодно. Давай останемся здесь? Я подкину еще дров. К тому же тут мы сможем видеть друг друга. Я хочу смотреть на тебя.
— А я — на тебя.
Дилан не набросился на нее, как это всегда делал Кермит, он был совершенно другим. Нелл закрыла глаза, и ее словно ласкали теплые волны летнего прибоя. Она говорила себе, что в ее положении ей нужно именно это: осторожность, деликатность и нежность. Нелл было удивительно хорошо с Диланом, и она была бы рада, если б он это почувствовал.
Он почувствовал. По тому, как Нелл обхватила его ногами, как сладостно сжались ее внутренние мышцы, а из губ вырвался тихий стон; какими глубокими были ее поцелуи.
Миранда Фишер унизила его гордость, растоптала его достоинство, а теперь он вновь ласкал женщину, он был в ней, а она была с ним. С некоторых пор Дилан чувствовал фальшь буквально на расстоянии, потому знал, что Нелл не притворялась ни единой секунды.
— Если хочешь, забудем о том, что случилось, — промолвила она, когда они лежали рядом на ковре и пламя камина заливало их тела жарким светом.
— Забудем? Почему? Я думал, отныне это станет частью нашей жизни. Конечно, если ты не против.
Она улыбнулась.
— Нет. Ведь ты мой муж.
— Ты не уйдешь, — это прозвучало как утверждение.
— Я останусь с тобой.
— Я никуда тебя не отпущу.
— А что ты думаешь об этом? — Нелл вновь положила руки на свой живот.
Дилан приподнялся на локте.
— Мне кажется, после того, что произошло между нами, это и мой ребенок. Давай никому не будем рассказывать подробности этой истории. Встретились, полюбили друг друга и поженились: все как у обычных людей.
Услышав слово «любовь», Нелл напряглась. Их союз был странным… во всех отношениях.
— А что скажет твое окружение?
— Ничего не скажет. Ты — миссис Макдафф и точка.
72 
