27 
С прошлого августа он жил в квартире один. Его фонд перестал существовать, долги были уплачены, компаньон сидел в тюрьме, жена уехала. Он понимал, что в пятьдесят восемь лет ему ничего из прошлого не вернуть. Его некогда успешная карьера лежала в руинах, у него не хватило мужества за два года, с тех пор как разоблачили его компаньона и обнаружилась его собственная доверчивость и глупость, вступить в какие-либо контакты с прежними друзьями. Он благодарил судьбу, что тоже не оказался за решеткой. Ему и в голову не приходило искать другую женщину или объяснять, почему его жена предпочла стать буддистской монахиней, а не жить с ним. Его компаньон оказался мошенником, его жена – сумасшедшей, которую настиг кризис среднего возраста после многих лет холодности и равнодушия с его стороны, но каковы бы ни были причины или оправдания, жизнь для него закончилась и будущее ничего ему не сулило. О нем будут вспоминать как о дураке, если не о жулике, подобном его компаньону.
С сыновьями он встречался время от времени, но они редко наведывались в Нью-Йорк. Оба были женаты на славных женщинах и жили счастливой семейной жизнью. Им нравились города, где они работали, и обстановка, которую они себе создали. Джо чувствовал себя в их мире лишним, бесполезным и неинтересным. Они в нем не нуждались. Он навещал их в праздники – в Рождество и День благодарения – и в обоих случаях становился объектом жалости, но не уважения.
В этот темный февральский вечер он не потрудился зажечь в доме свет. Он без всякого дела сидел за столом, как часто делал в силу привычки. Ему нечем было занять свое время и не с кем поговорить в отсутствие Карен. Он утратил контакт со всеми, даже с близкими друзьями. Он не отвечал им по телефону, и они перестали звонить, что принесло лишь облегчение. Ему было слишком стыдно. Он выставил квартиру на продажу – нужно же было на что-то жить – и представления не имел, что ему делать и куда деваться после этого.
С этой мыслью, как и каждый вечер уже многие месяцы, он открыл ящик стола и достал из кобуры револьвер. Револьвер был заряжен, и он держал его долго. Он часто проделывал это, но надеялся, что сегодня будет последний раз. С него хватит. В силу обстоятельств, невезения и собственных ошибок он стал лишним на этом празднике жизни. Не нужен детям, клиентам, жене и даже себе самому. Жизнь его потеряла смысл, уйти сейчас стало бы актом милосердия, и, возможно, даже его дети не удивились бы. Они редко ему звонили, и он не обижался. В телефонных разговорах им нечего было друг другу сказать. Внуков он видел нечасто и почти не знал, да и жил слишком далеко, чтобы оказывать на них какое-то влияние. Бесцветное, пресное существование! Он хотел просто уйти. Джо взвел курок и медленно поднес револьвер к голове. И вдруг, как в плохом фильме, зазвонил телефон. Было уже за полночь, и на дисплее высветились незнакомые цифры. Возможно, кто-то ошибся. В такое время ему никто не звонил. На самом деле все словно забыли его номер.
Телефон продолжал звонить, и тогда с раздражением и любопытством он положил револьвер. Он не торопился, но не хотел снова потерять мужество и решимость, как это случалось с ним уже несколько раз. Так не могло дальше продолжаться. Он хотел освободиться, уйти. Время пришло. Но на этот, последний, раз он ответил.
– Алло? – Собственный голос показался ему незнакомым. Он несколько дней ни с кем не говорил. Он даже не выходил из квартиры и сегодня на ночь выпил пару рюмок виски, чтобы придать себе твердости.
– Джо? Это Билл. Извини, что так поздно. Я только что вернулся из Европы. Ты мне сто лет не звонил, и я хотел дать тебе знать, что я здесь.
Джо потребовалась минута, чтобы опознать голос. Билл долго оставался одним из его самых близких друзей. Он был на шесть лет моложе, они вместе учились в Высшей школе экономики. В начале скандала с его компаньоном Билл давал Джо хорошие советы, а потом, чувствуя себя опозоренным, Джо прекратил общение с ним, связь прекратилась, как и с остальными. Было тяжело потерять уважение коллег и друзей, хотя он знал, что Билл всегда ценил их дружбу и не осуждал его. Благодаря Биллу Джо выпутался из дел, которые могли принять и худший оборот. Билл знал, что Джо всегда ложится за полночь, и поэтому решил позвонить ему в столь поздний час, когда не отважился бы побеспокоить кого-нибудь другого.
– Как Карен и ребята? – спросил Билл. Джо глубоко вздохнул, осознав, что они не общались больше года. Он сидел, глядя на револьвер, поблескивавший на столе в свете уличных фонарей.
27 
