очень нудно 
202 
Посреди гостиной стоял Чезаре Борджа со скрещенными на груди руками, одетый в черный бархат. Он гневно смотрел на пожилого, аккуратно подстриженного француза в военной форме, который так же глядел на него в ответ. Было ясно, что ни один из них не хочет признавать старшинства другого. Почти осязаемая неприязнь витала по комнате. Борджа сопровождало трио телохранителей, француз был с одним офицером и женщиной.
Это оказалась Катерина в своем лучшем платье, теперь разорванном и покрытом пылью, взметнувшейся, когда рухнули стены Равальдино. Во всяком случае, я так решила. Золотого сердечка у нее на шее не было. Однако она оказалась жива, вполне здорова и внимательно прислушивалась к спору Борджа с французом. Даже потерпев поражение, графиня не склонилась. Она слушала мужчин с царственным, самоуверенным видом. Я даже улыбнулась, несмотря на боль.
— Прошу прощения, ваша светлость и капитан Бисси, — прервал их Нумаи, когда мы вошли. — Вот та самая пленница.
Капитан Бисси поднял седые брови, рассматривая меня. Он был гораздо выше Борджа, с длинным крючковатым носом и тонкими губами.
— Боже мой! — воскликнул он с ужасом. — Какое чудовищное варварство! Держать женщину в тюрьме отвратительно само по себе, но эту вы еще и пытали! Какая мерзость! Когда его величество король Людовик узнает, он обвинит вас в преступлении!
Катерина наконец-то увидела меня и зажала рот рукой.
Я заметила, как ее глаза наполнились слезами.
— Не надо. — Мне хотелось взмахнуть рукой, чтобы она перестала плакать, но от боли я не смогла ничего сделать. — Со мной все хорошо, мадонна. Все в порядке…
Чезаре продолжал разговор вполне любезным тоном:
— Я итальянец. Вам, вероятно, трудно в это поверить, капитан, но у нас другие законы. Я союзник короля, а не его подданный и не совершал никакого преступления.
— А я бальи Дижона и представитель короля Людовика, когда речь идет о соблюдении закона, — пророкотал Бисси. — В мои обязанности входит следить за тем, чтобы женщины и дети не становились военнопленными, я обязан защищать их и переправлять в безопасное место. Госпожа Катерина не пострадает и не будет заключена в тюрьму. Эта несчастная тоже. — Он указал на меня.
— Относительно госпожи Деи было достигнуто соглашение, — вмешалась Катерина, все еще гневно и горестно глядя на то, во что меня превратили. — Ей будет обеспечен безопасный проезд при условии, что я сдаюсь.
— Так и случится, — сказал Бисси, многозначительно поглядев на Чезаре. — Один из ваших придворных, ваша светлость, ждет внизу, чтобы сопроводить ее. Хотя, глядя сейчас на эту женщину, я сомневаюсь, что она в состоянии сесть на коня.
— Пусть уезжает, — скучающим голосом произнес Чезаре, делая знак Нумаи, стражнику и заодно мне, чтобы мы уходили. — Она просто сумасшедшая. Мне такая ни к чему.
Стараясь не упасть, я двинулась к двери вместе с сером Луффо и стражником, потом повернула голову, надеясь попрощаться с Катериной. Она подбежала ко мне, осторожно обхватила мое лицо ладонями, прижалась лбом и прошептала:
— Я выбрала Повешенного. — Ее глаза ярко блестели от слез, голос дрожал.
— Я тоже, — выдохнула я.
— Они проломили стену Равальдино, — тихо сказала Катерина, стараясь, чтобы Чезаре не услышал. — Пробоину можно было заделать и сражаться дальше. Но когда я узнала, что ты исчезла, а потом услышала, что тебя схватил Борджа, я перестала понимать, зачем мне вообще крепость и Форли. Я вспомнила Башню, которая означает полное разрушение. Повешенный хотя бы обещает возможность счастливого будущего. — Она отстранилась, еще раз поглядела на меня, потом глубоко, прерывисто вздохнула. — Что это чудовище с тобой сделало!
— А если бы он учинил это с тобой? — сказала я с неожиданной тоской.
— Я считала себя храброй, потому что никогда не боялась погибнуть в бою, — продолжала Катерина. — Но теперь я понимаю, что такое настоящая смелость. Ты гораздо храбрее, чем я была когда-либо. Наконец-то пришло время и мне выказать истинную силу и посмотреть в лицо своим главным страхам.
Я больше не смогла сдерживаться и заплакала. Графиня выбрала поражение и унижение, сдалась Борджа, понимая, что ее ждет бесчестье, публичное унижение в Риме. Если все сложится совсем плохо, она погибнет где-нибудь в грязных застенках замка Сант-Анджело. Все это Катерина сделала из любви ко мне.
202 
