41 
«Роган, мальчик, ты влип по уши».
Помрачнев еще больше, он продолжил путь к отцовской спальне. Ему грозит серьезная опасность погибнуть окончательно и бесповоротно…
Элизабет стояла перед книжным шкафом и округлившимися глазами смотрела на полку, на которой стояли книги. Очень аккуратно стояли. Оба Диккенса, Дарвин и Чосер…
Она ошиблась и книги никто не брал? А может, вор ночью возвращался, чтобы вернуть украденное? Второе слишком невероятно, остается первое. Хотя вряд ли. Она достаточно тщательно все проверяла.
Значит, этому есть какое-то другое объяснение.
А Роган знает, что книги вернулись?
Роган…
Как только она думает о нем, так слабеют колени…
Она думала о том, что любит его. И о том, что скоро, после похорон отца, он уедет. Может быть, даже сегодня вечером. И никогда больше не вернется…
Роган занимался с ней любовью, как будто обезумел. Или как человек, склонный к безумию. И это было так хорошо… Ах, как это было хорошо! Просто превосходно! Куда лучше, чем все то, что она себе представляла. И гораздо интереснее, чем все похождения вампиров, о которых она читала.
Ее грудь все еще ощущала руки и губы Рогана. И в бедрах…
Роган разбудил ее. Каждая клеточка тела как будто ожила и все еще дрожала от удовольствия и радости.
Потому что она любит Рогана. Потому что…
Дело. Пора подумать о деле, а не о том, как она любит Рогана.
Да еще хорошо бы разобраться с таинственным возвращением книг…
Похороны прошли вполне благопристойно. Удивительно, но церковь оказалась почти битком забита. Миссис Бэйнс, естественно, тоже присутствовала. Как и Десмонд Тэйлор, отцовский адвокат. Рогана удивило, как много людей, когда-то работавших с отцом или на отца, не поленились приехать из Лондона, чтобы принять участие в прощальном ритуале. Да и местных жителей пришло немало.
Для Рогана эти похороны и так были большим испытанием, а прибывшая масса народа добавила ему еще забот. Он почувствовал себя совсем больным уже через час после рукопожатий и соболезнований, большую часть которых представляли собой признания и воспоминания.
Наверняка многих удивляло каменное лицо сына почившего.
Миссис Бэйнс, спасибо ей, оказалась на высоте и наконец объявила, что просит всех желающих вернуться в дом, чтобы выпить чаю с бутербродами.
Роган думал не только о том, что вот пройдут похороны, он покинет Англию и вернется к привычной жизни. Была еще Элизабет, бледная и полная чувства собственного достоинства, которая проходила это суровое испытание наравне с ним, стоя рядом в черной пиджачной паре и белой блузке.
– Знаешь, ты действительно удивительная женщина, – пробормотал Роган, когда они ехали домой.
Она оторвалась от бокового окна и озадаченно взглянула на него.
– Ты меня сегодня очень поддержала, хотя утром я был с тобой не очень любезен, – уточнил он.
Бледные щеки Элизабет окрасились легким румянцем.
– В такое время, как это, никакие личные трения между нами значения не имеют.
Личные трения? Разве у них были трения?
Просто Роган благодарен ей за то, что сегодня она стояла рядом. И за то, что время от времени выручала его, когда он не знал, что ответить на очередные похвалы в адрес отца.
Для Рогана было полным откровением, что отец принимал большое участие в жизни местного общества и как много людей, с которыми он имел дело, сохранили к нему уважение и привязанность.
Он накрыл ладонью лежавшую на колене руку Элизабет и переплел их пальцы:
– Все равно спасибо. Я сегодня неважно себя чувствовал, а вы с миссис Бэйнс помогли мне справиться с похоронами.
Элизабет запретила себе видеть в его взгляде что-либо большее, чем простую благодарность за поддержку, хотя от прикосновения Рогана у нее слегка задрожали пальцы. В воздухе повисло напряжение.
Она облизнула персиковые губы:
– Роган, я знаю, что книги взяла миссис Бэйнс.
На глаза Рогана как будто опустили жалюзи, а на лице его появилось непонятное выражение.
– Прости, что ты сказала?
Элизабет грустно улыбнулась:
– Я говорю, что первые издания взяла миссис Бэйнс.
Он резко отпустил ее руку. Взгляд стал настороженным.
– Представления не имею, о чем ты говоришь.
– Я и не ожидала, что у тебя может быть какое-нибудь представление, – севшим вдруг голосом отозвалась она. – Перед ланчем миссис Бэйнс заходила в дом. Нам надо было обговорить, какие бутерброды сделать для тех, кто захотел бы приехать после похорон. Она сказала… объяснила мне, почему это сделала. Она боялась, что в шестьдесят лет может не найти новую работу. Боялась на старости лет остаться нищей. Она слышала наш разговор, поняла, что именно эти книги дорого стоят, и решила, что можно будет их продать, а кражу списать на происходившие в последнее время ограбления.
41 
