Последние отзывы

  37  

Ее нервы были натянуты так, что казалось, вот-вот лопнут, особенно сейчас, при виде дома. Дик был неумолим, когда речь шла о поездке в Талсу. А она жалела, что не приехала одна. Если она окончательно расстроится, лучше ему не видеть ее в таком состоянии.

– Я слышал, что риелтор уже наняла кого-то привести двор в порядок, – сообщил Дик, глядя на дом сквозь лобовое стекло.

– Да. Им не терпится въехать.

– Трудно их за это осуждать. Они платят наличными.

Лейни все еще не пришла в себя после событий в офисе риелтора. Всего час назад они встретились с четой пенсионеров, готовых отдать всю сумму сразу. Бумаги были уже составлены и ждали подписи. Дик изучил их с дотошностью адвоката и одобрительно кивнул. Но, увидев расстроенное лицо Лейни, отвел ее в сторону и прошептал:

– Подписывай, только если хочешь, дорогая. Еще не поздно все отменить.

– Нет, я подпишу.

Покупатели хотели приобрести все электроприборы и мебель, которые пожелает оставить Лейни. Муж был профессиональным военным, и они объехали весь мир, поэтому громоздких вещей у них почти не было.

– Я продаю все, что есть в доме, – решила Лейни. – Но хотела бы еще раз там побывать и убедиться, что не оставила личных вещей. А потом верну ключи.

Теперь она жалела, что настояла на этом единственном условии. Сама не зная почему, она страшилась входить в дом. Ноги словно налились свинцом, когда Дик открыл входную дверь и знаком пригласил ее войти.

Внутри царил полумрак и стояла неестественная тишина, какая бывает в пустых домах. Все шторы были задернуты. Атмосфера была похоронной, угнетающей, воздух – сырым.

Комнаты казались гораздо меньше, чем помнила Лейни. Она переходила из одной в другую, оглядываясь, но ни до чего не дотрагиваясь.

Спальня была пуста, если не считать мебели. Уезжая, она взяла с собой все, что хотела. В спальне матери тоже не было личных вещей. Лейни все убрала после ее смерти. Отдала в благотворительный магазин одежду и другие мелочи.

Наконец она снова оказалась у двери, с видом несчастным и одиноким.

– Ты ничего не хочешь взять отсюда? – спросил Дик, прервав молчание впервые с той минуты, как они вошли в дом.

Втайне он был поражен. Ни восклицаний восторга над вещью, воскресившей дорогие воспоминания, ни растроганных слез. Недавно, навещая родителей, он с братьями и сестрами сделал набег на чердак. Это был день раздумий, грусти и веселья, когда на свет появлялось одно забытое сокровище за другим. А Лейни казалась чужой в этом доме.

– Нет, – обронила она. – ничего.

Дик вдруг сообразил, что дом был больше чем пуст. В нем не было жизни. Словно киношная декорация. Все на своих местах, но кажется двухмерным. Ни глубины, ни центра, ни индивидуальности, ничего, что делало бы его единым организмом.

– Как насчет личных вещей, сувениров, семейных фотографий, чего-то в таком роде?

– Фотографий нет. У матери не было камеры.

– Ни одного снимка? На которых было бы видно, как ты растешь? – удивился он, не скрывая недоверия.

Она вызывающе уставилась на него.

– Терпеть не могу сантиментов!

Что это за мать, которая не собирает горы фотографий дочери?

– Может, у твоих дедушки с бабушкой? – пробормотал он.

– У меня их не было. Никого. Только мать.

Она принялась беспокойно бродить по гостиной. Он ходил по пятам.

– Когда умер твой отец?

– Я была маленькой. Не помню.

– Твоя мать была вынуждена содержать вас обеих одна. Вряд ли это было легко. Где она работала?

Ее внутренности все туже стягивались в спираль. Она не хотела отвечать на его вопросы, и все же он упорно продолжал допрос.

– Она работала в кредитном отделе большой компании.

– Какая она была?

– Какая?

– Да. Каким человеком она была?

– Почему ты задаешь все эти вопросы? – набросилась она на него.

– Хочу знать. Какой была твоя мать?

– Примерно моего роста. Каштановые волосы, голубые…

– Меня не ее внешность интересует. Каким она была человеком?

– Человеком?

Почему он преследует ее по всей комнате, засыпая вопросами?

– Она была беспечной? Жизнерадостной? Меланхоличной, строгой, умной, фривольной? Какой она была?

– Она была моей матерью! – завопила она в ответ. – Просто матерью.

– И ты любила ее?

– Да!

– А она любила тебя.

Лейни окаменела, вцепившись в спинку стула с мягким, просевшим от времени сиденьем.

  37