20 
— Не делай этого, — хмуро сказал Доминик, обернувшись к ней. — Пока диагноз не поставлен, не вставай на ноги и особенно тщательно береги позвоночник. Сейчас я перенесу тебя в дом.
Восемь лет назад Кристи пришла бы в восторг от одной только возможности оказаться у него на руках, но сейчас ощутила лишь страх и беспокойство.
— Я думала, ты останешься на ужин в усадьбе, — пробормотала она.
— Как видишь, не остался, — коротко бросил он, извлекая девушку из машины.
Ощущение их близости странно испугало Кристи. Ей пришлось собрать всю силу воли, чтобы скрыть охватившую ее панику.
— Ты чувствуешь себя неловко? — спросил он отрывисто, уловив ее беспокойство.
Мягкие снежинки ложились на лицо Кристи, пока Доминик нес ее к дому. Перед дверью он остановился, чтобы открыть замок, приподнял свою ношу повыше, и лица их оказались почти на одном уровне.
Кристи ощутила его теплое дыхание, и по телу ее пробежала судорога.
— Что случилось? — повторил Доминик, открывая дверь и зажигая свет.
Искреннее беспокойство в его голосе еще больше смутило Кристи. Она не могла вымолвить ни слова, и лишь мотнула головой, показывая, что с ней все в порядке.
Доминик перенес ее в библиотеку и положил на кожаную кушетку.
— Не двигайся! — предупредил он. — Я позвоню твоим родителям, а потом как следует осмотрю тебя.
Прежде чем выйти, он присел на корточки и подбросил дров в камин, потом отряхнул руки и скрылся за дверью.
Кристи ожидала его возвращения, наблюдая за огоньками пламени, вспыхивающими и гаснущими на поленьях. Она даже самой себе не хотела признаваться в том, что ее состояние вызвано вовсе не шоком от пережитой аварии, а сознанием того, что она — наедине с Домиником.
Тот вернулся через несколько минут и сообщил:
— Я попросил Пола не волноваться: с тобой все в порядке Матери мы решили ничего не говорить. Отец скажет, что я пригласил тебя на ужин. Сама понимаешь, если Берта узнает об аварии, у нее будет приступ.
Доминик сел рядом с ней, и не давая сказать ни слова, расстегнул молнии на сапогах и стащил их на пол. Тепло его ладоней и длинных пальцев, профессионально ощупывающих ее ступни и лодыжки, заставило сердце Кристи учащенно забиться.
— Боюсь, придется снять это, — сказал он, указывая на ее плотно облегающие джинсы.
Кристи окаменела. Нет, ни за что и никогда! Как она ни убеждала себя, что перед ней врач, он все равно оставался для нее Домиником. Девушка понимала, что ведет себя глупо, — ведь она выросла на его глазах, но ведь теперь Кристи была уже не тем ребенком, которого он знал, и не желала, чтобы он изучал ее обнаженное тело с медицинской бесстрастностью.
— Я в полном порядке, — безапелляционно заверила она, свесила ноги с кушетки, встала и сделала несколько неуверенных шагов, но тут же, почувствовав слабость и тошноту, торопливо опустилась на кушетку.
Губы Доминика сжались в тонкую линию.
— В чем дело, Кристи? — свирепо спросил он. — Ты не собираешься мне подчиняться?
Горячая краска залила лицо девушки.
— Только не надо ничего изображать из себя, — каким-то чужим голосом сказала она и, отвернувшись, хрипло добавила: — Мне слишком хорошо известно, что я — последняя, кого ты мог бы пожелать!
Кристи не рисковала обернуться, но от этого лишь острее ощущала повисшее в комнате молчание. Когда же, не выдержав, она подняла глаза, то прочла на его лице полное изумление.
— Ты действительно так думаешь? — спросил Доминик, положив руку ей на голову, так что она не могла пошевелиться. — Действительно?
Кристи попыталась отодвинуться от него. Кончиком языка она облизнула пересохшие губы и замерла, увидев его глаза.
— Ты отталкиваешь меня с того самого момента, как вернулась в Сетондейл. Я думал, это из-за того, что… — Он покачал головой. — Кристи, что происходит между нами? Что?..
Кристи не позволила себе и дальше поддаваться чарам его голоса. Однажды она уже поверила ему, и получила урок, которого не забудет до самой смерти.
Она стала вырываться, и он тут же отпустил ее.
— Не знаю, какую игру ты ведешь со мной, Доминик, — бросила Кристи. — Однажды ты уже унизил меня. И я не хочу, чтобы это произошло снова. Очень мило с твоей стороны вести себя так, словно между нами ничего не случилось, словно не ты назвал меня когда-то маленькой потаскушкой…
К глазам подступили слезы, и она, съежившись, торопливо отвернулась.
20 
