39 
– Это что, тефтельки? – спросила Алевтина Ильинична, осторожно оглядывая субстанцию, положенную мною ей на тарелку. – А у них что? – и она кивнула в сторону Вари и Гришки. Я еле сдержала улыбку.
– Вам я специально сделала биточки на пару, рыбные. Мясо может быть жирным, да и антибиотики туда колют. А вам нужна диета. И овощи, – и с этими словами я резво подложила ей отварной цветной капусты, названной так исключительно ради смеха, ибо была она обычного белого цвета. Свекровь ненавидела ее, а я страдала из-за того, что теперь мне придется соответствовать ее высоким стандартам. Так что я могла позволить себе маленькое удовольствие. Алевтина Ильинична растерянно посмотрела на Гришку, потом на Варю, потом на меня. Я кивнула.
– Вот завтра доктор выдаст вам рекомендации, и мы будем знать наверняка, что можно есть, а что нельзя. Вы только держитесь! В вашем возрасте надо быть осторожнее! – и выразительно кивнула на Варю. Что ж, кое-чему и я научилась у моего умного, местами даже коварного мужа. Я тоже могу решать вопросы «по-боевому».
– Конечно, Ирочка. Спасибо, – прошипела она и принялась ковыряться в капусте. Вот тут ее лицо приобрело действительно правильное выражение – отвращения, безысходности и покорности судьбе.
– Варвара, ты не могла бы положить свой телефон хотя бы на время ужина. Бабушка не видела тебя целый год! – процедил Григорий и протянул руку, намереваясь забрать у дочери мобильник. Ха! Наивный. Варя ловким, почти неуловимым движением руки запихнула телефон куда-то в глубь своего мешковатого облачения, и ладонь Григория схватила только воздух на том месте, где только что был телефон.
– Прости, – пробормотала дочь и принялась наворачивать свои макароны по-флотски.
– Как дела в школе? – спросил отец настолько сурово, насколько это можно сделать с набитым ртом.
– Норм, – бросила Варя. Григорий нахмурился.
– Норм? А подробнее?
– Что именно ты хочешь знать? – спросила Варя, а я заметила, как ее ложка заработала еще быстрее. Она точно готовится к побегу из-за стола. Я ловко подставила к ней чашку с очень горячим чаем и принялась резать купленный в местной булочной-кондитерской пирожок с вишней. Свекрови тоже нельзя. Сахар, сосуды, давление. Представляю, как она мне отомстит. Алевтина Ильинична уж очень любит пироги. Ладно, я купила два. Просто не сказала ей пока, но ночью она сможет взять вишневый реванш.
– Ай, горячий, – дернулась Варюха, раскрыв рот, заполненный разогретым пирогом. А я хмыкнула про себя. Придется тебе, моя милая, еще немного посидеть с нами.
– Расскажи папе про тестовый экзамен, – подбросила я дров в огонь.
– Так а чего о нем рассказывать, он только через неделю будет! – возмутилась Варя. Я вытерла руки полотенцем и присела рядом со своим куском пирога.
– Нет-нет, тут есть о чем поговорить, – ухватился за тему муж. – Ты хоть готова к нему? С твоим поведением в последнее время я уже во всем сомневаюсь. А эти результаты идут в журнал?
– Да, идут, – кивнула я, тихо покачивая ножкой под столом.
– Да сдам я ваш ГИА, достали уже, – процедила Варька. – Идиотство какое-то.
– Ты со мной не смей так разговаривать! – повысил голос Гриша.
– Гришенька, не дави на девочку, – простонала свекровь, завоевывая баллы на будущее. – Ешь, Варюша, никого не слушай.
– Она только и делает, что ест и в телефон пялится. Ее скоро так из школы выпрут – пойдет в магазин картошкой торговать. Ты этого хочешь, Варька? Решила в переходном возрасте заработать все проблемы и себе жизнь испортить? Я же вижу, что ты меняешься прямо на глазах!
– Гриша, оставь ты ее, – тут уже вступилась за дочь я. Варя вскочила, схватила пирог – прямо так, руками, оставив тарелку на месте – и убежала к себе в комнату. Мы втроем вздрогнули, когда межкомнатная дверь хлопнула с такой силой, как будто ее штормом вбило в дверной косяк.
– Вот видишь, мама! – воскликнул Гришка в сердцах. – Вот такая она теперь. Влюбилась и потеряла последние остатки уважения и ума.
– Почему ты думаешь, что это все из-за того, что она влюбилась? – прошипела я. – Ты ведь и вправду давишь на нее.
– Ничего я не давлю! – Гриша вскочил из-за стола и подошел к окну. – Это все ты!
– Что? – чуть не задохнулась от возмущения я. С Гришкой всегда настает момент, когда во всем окажусь виноватой именно я. И с годами я не устаю удивляться извилистой и причудливой мужской логике, подводящей базис под любое абсурдное обвинение.
39 
