33 
— Ну что ж, я с радостью принимаю ваши предложения.
— Тогда позвольте кое-что сообщить вам. Я распорядился, чтобы гонец доставил нам сведения о ходе обмена заложниками к моменту нашего прибытия в Константинополь. — И более серьезным тоном добавил: — Вам незачем приносить эту ужасную, неестественную жертву, если в том не будет нужды.
— Вы хотите сказать, если переговоры закончатся неудачей? — тихо спросила графиня. — Я переживу что угодно, но только не это!
— Послушайте, графиня, не смотрите на вещи так пессимистично!
— Не думаю, что княгиня Анна проживет долго. — Голос Наталии дрогнул. — Зимой был момент, когда мы боялись за ее жизнь. Она ужасно кашляла, у нее начали выпадать волосы, и она была так слаба, что нам приходилось все за нее делать.
— Представляю, что вам пришлось выстрадать, — тихо произнес лорд, вспомнив про неудобства, которые сам испытал в Большом Ауле, будучи на положении почетного гостя.
— Более того, знаете ли вы, что если после смерти пленного остается ребенок, то по закону он становится «собственностью Аллаха» и его воспитывают в мусульманской вере?
— Нет, этого я не знал.
— Детей княгини Анны в случае ее смерти ждет такая же участь! — Наталия вздохнула. — Княгиня Варвара часто говорила, что хотела бы умереть, чтобы соединиться с мужем, погибшим в сражении, но должна жить ради сына.
— Я знаю, что вам пришлось пережить, но уверен: заложников обменяют! А вот что касается вашего будущего, то оно мне видится в тумане…
В конце дня они остановились на ночлег в небольшой рощице.
После превосходного ужина, приготовленного Хоукинсом, слуга поднял полог палатки лорда. Вечер был теплый, и Этелстан с Наталией сидели, словно на террасе, глядя в темное ночное небо, усыпанное яркими звездами.
Рядом располагались палатки для слуг, которые сейчас сидели вокруг яркого костра. Расседланные лошади мирно пощипывали траву. Все кругом дышало спокойствием и тишиной. Неожиданно Наталия обратилась к лорду:
— Расскажите мне о дворце султана в Константинополе. Вы, наверное, там бывали не раз!
— Да, я был принят султаном. Вы действительно хотите знать, что вас ожидает?
— Лучше уж знать все заранее, чем оказаться застигнутой врасплох… — серьезно ответила девушка.
Лорду Этелстану не хотелось нарушать очарование вечера разговорами, но графиня попросила его, и он начал свой рассказ:
— Константинополь — ворота на Восток, столица Оттоманской империи и дом султана Абдул-Азиза, халифа правоверных, или, как его еще называют, тени Аллаха на земле.
Наталия содрогнулась.
— Сераль, или гарем, всегда связан с тайнами и легендами. Слово это происходит от арабского «харам», что значит «запрещенный, незаконный». Когда султан выезжает за пределы столицы, его сопровождают охранники со знаменами и усыпанными жемчугом зонтами. Они размахивают страусовыми веерами, чтобы защитить его от любопытных глаз.
Улыбнувшись своим воспоминаниям, лорд продолжал:
— Иностранным гостям, таким, например, как я, дают великолепный халат, в котором они могут приблизиться к султану. Меня он принимал, сидя на широкой постели с балдахином, укрепленным на четырех столбиках из золота и серебра, украшенных драгоценными камнями.
Наталия невольно засмеялась:
— На вас это произвело большое впечатление?
— Ну, разумеется! Иначе я не был бы дипломатом!
— Продолжайте! — попросила Наталия.
— Вообще-то я мало что видел, кроме приемных, но чернокожих евнухов видел. — Ему показалось, что графиня вздрогнула, но он безжалостно продолжил: — Главный чернокожий евнух — фигура того же ранга, что и великий визирь. Он пользуется огромной властью и имеет право обращаться прямо к султану. Ему-то вы и будете подчиняться, и судьбу вашу будет решать он.
— Понятно, — тихо произнесла Наталия.
— Мне всегда говорили, что сераль — это что-то вроде женского монастыря, где религия — грех, а Бог — султан. Но кто считает, что там царит необузданная распущенность, — сильно заблуждается. Так обычно изображают гарем в бульварных романах. По-моему, самое страшное зло гарема — скука.
— Мне тоже так всегда казалось, — поддержала лорда Наталия. — Всех этих женщин, запертых в одном гареме, связывает в конечном счете лишь взаимная вражда, злоба и ревность.
— Что касается евнухов, то их тоже нельзя назвать образцами добродетели. Их иронически называют «хранителями розы» или «хранителями восторгов», но это не мешает им пользоваться кнутами из шкуры гиппопотама, — говорил лорд, глядя на Наталию, чей взор был неподвижно устремлен в темноту.
33 
